Любвеобильный джек-пот
Шрифт:
Значит... Значит, значит, значит...
Значит, она его знала! Она его знала настолько хорошо, что впустила в квартиру, не стесняясь собственной наготы. А может... Может быть, они вместе и пришли?.. В любом случае она знала того, кто на нее напал.
И Игося знал, иначе не подпустил бы к себе близко незнакомца. Он был очень подозрительным и осторожным. А тут ночь, пустынная улица, предварительная ссора с Гольцовым. Да подойди к нему кто чужой с палкой наперевес, он орать бы принялся и звать на помощь. Патрули милицейские еще никто не отменял! Пускай низким уровнем преступности
– Я не сомневаюсь в Димке, – сказала она твердо после продолжительной паузы, в течение которой Тишаков отчаянно боролся с подступающей на неслышных бархатных лапах дремотой. – По ряду причин не могу этого сделать, даже если бы и хотела.
– Что за причины? Его алиби?
– И алиби тоже, Сережа. Вот ответь мне, как мог кто-то войти в квартиру Гольцова, когда там находилась Марта? И почему она была голой?
– Войти?.. Войти можно было только в двух случаях. – Тишаков поднял кверху оттопыренный от сжатого кулака палец. – Первое – если у него имелся ключ, так как эксперт не нашел ни единой царапины на замке, которую могла оставить отмычка. Второе...
– Второе, – перебила его Лия, наблюдая за вторым поднятым пальцем. – Если бы она сама кому-то открыла, так?
– Так, – не хотел, кажется, да согласился он. – Если открыла, значит, знала. А могли и вместе прийти и покуражиться в его постели. А че? Такое сплошь и рядом бывает. Предавались, предавались любви, а потом поссорились по какой-то причине, и он ее хрясь по голове.
– Значит, отрицать того, что человек, напавший на нее, был ей знаком, ты не станешь?
– Нет, конечно! Это всеми так именно и рассматривается. Только тут один нюанс имеется...
– Ну!
Тишаков задумчиво уставился на часы, молотившие маятником воздух. И молчал неприлично долго, потом вздохнул и произнес весьма неохотно:
– Я ведь всегда наперед паровоза лезу, вы уж знаете, так?.. Вот и сегодня... Перед тем как подняться к вам, переговорил тут кое с кем. Ну и немного, нет, так кое-что мне удалось выяснить. Удивятся, конечно, что этих показаний нет до сих пор в деле. А может, и спасибо скажут.
– Так ты долго будешь ходить вокруг да около?! Кого допрашивал? Консьержа?
Надин сегодня не было. Она должна была заступать с завтрашнего утра, и этого утра Лия ждала с нетерпением. Именно она, по странному стечению обстоятельств, дежурила в ту ночь, когда погибла от передозировки рыжеволосая девушка в квартире Гольцова. И именно ей выпало работать, когда пострадала Марта.
Иванов наверняка знал, о чем она рассказала, но делиться своими соображениями и показаниями свидетелей, проходящих по делу, с Лией не пожелал. Она и не стала настаивать. И так, слава богу, удостоили радушного приема и каких-никаких – да откровений.
– Я разговаривал с охранником. С тем, что в будке дежурит у шлагбаума. – Тишаков снова уставился на часы. – Что со временем такое творится, Лия Андреевна! Только вот недавно было полседьмого, а уже почти девять! Ничего не успеваю! Ничего!..
– Сережа! – прикрикнула она на него и даже замахнулась полотенцем, которым
– Он почти слово в слово повторил показания консьержки. Сказал, что никто из посторонних мужчин не въезжал и не выезжал. Не входил и не выходил.
– Ну! И что?!
– Так то-то и странно, Лия Андреевна! То-то и странно! Мы ведь как поначалу думали... Если к лифту мимо консьержки никто не проходил, значит, кто-то мог проскользнуть незаметно от ее глаз через подземный гараж. Вы же знаете, что оттуда попасть к лестнице и лифту можно незаметно для консьержки.
– Знаю, дальше!
Вот именно в этот момент и родилось в ее душе пускай еще слабое, до конца не сформировавшееся, но уже подозрение. Не прозрение, пока еще, нет, подозрение... И она уже почти знала, что скажет в следующую минуту Тишаков, так сокрушавшийся о потерянном времени.
Да не потерянное оно, нет, Сережа, хотелось ей воскликнуть. Не потеряно совсем, если ты что-то уже успел сделать или узнать, чтобы помочь кому-то. И воздастся оно тебе сторицей и добром вернется.
– Так вот... – продолжил свое рассуждение Тишаков, как завороженный отслеживая плавный бег секундной стрелки. – Мои коллеги, ну и я в том числе, заподозрили, что посторонний мужчина мог пробраться на ваш этаж, соответственно и в квартиру Гольцова, как раз из вашего подземного гаража. А что, думали мы, незаметно проник на территорию. Потом, минуя конторку дежурной консьержки, поднялся на этаж и... Только не было посторонних мужчин, вот в чем дело!!! Не было никого, кто бы незаметно проник на территорию двора как раз в это самое время!
Да, не было. Что-то подобное она и ожидала услышать. И не удивилась почти ничему.
Тишакова ее спокойствие немного задело. Так надеялся произвести впечатление, а тут почти полное равнодушие. Но он все равно продолжил говорить с не меньшим воодушевлением:
– Тот самый охранник, что дежурил в будке, постоянно топтался на улице. Курить он не может в помещении, вот в чем дело! А будка тесная совсем, два раза затянется, и не видно ничего. Вот и выходил то и дело на улицу.
– А чего же это его в ту ночь так курить разобрало?
– С девушкой он поругался, на наше и ваше, быть может, счастье! – Тишаков улыбнулся обезоруживающе. – Поругался и курил без остановки. Тут еще к нему ваша Надежда присоединилась. Они и проболтали часа два без остановки. Болтали, хочу заметить, прямо возле клумбы.
– А почему обязательно возле клумбы? – Лия тоже глянула на часы и вслед за гостем мысленно ужаснулась позднему часу.
Где же носит Гольцова? Куда он мог подеваться? Они расстались на автостоянке перед больницей. Она собралась в свое отделение. Он... А ведь он не сказал ей, куда поедет. А она и не спросила. Дура! Может, он обиделся на что-то? Может, заподозрил, что она его подозревает? Так она и не подозревала его совсем. Так... Немного, совсем чуть-чуть сомневалась, может быть. И только! А он уехал непонятно куда и не звонит, и не возвращается. Она и суп сварила. И шницелей нажарила. Сама готовила, между прочим. Не польстилась на скороспелые полуфабрикаты.