Любви больше нет
Шрифт:
Легче не становится, воздуха все так же не хватает. Поэтому дергаю узел на галстуке, потом и вовсе срываю его, зло сжав в кулаке.
Это самый дебильный день в моей жизни, потому что вместо того, чтобы заниматься тем, чем положено, я позорно сбегаю, испугавшись собственных желаний. Сваливаю в кофейню напротив, занимаю место у окна и тупо сижу, разминая холодными пальцами виски.
– Ваш кофе, – знакомая официантка ставит передо мной кружку, от которой за версту несет кардамоном. Рот моментально наполняется
Так проходит не меньше часа. За это время мне пару раз звонит Елецкий, но я не отвечаю. Вместо этого переписываюсь с Таськой. Она присылает мне забавные картинки и фотки из своего салона, а я как дурак улыбаюсь. Но улыбка нервная, и полный раздрай за грудиной.
Сколько ни откладывай, но наступает время возвращаться в офис. Кое-как мне удается взять себя в руки и натянуть потрепанную маску уверенного в себе бизнесмена.
Все будет хорошо. Все непременно будет хорошо. Не может не быть…
– Максим Владимирович! – начинает Елецкий, стоит мне только переступить порог кабинета, – я вам звонил.
– Я не мог ответить, – вру, чувствуя на себе змеиный взгляд, – что-то случилось?
– Звонили от инвесторов. Их так заинтересовал наш проект, что запрашивают дополнительный пакет документов и расчеты на большую мощность производства.
Здорово, но…
– Это огромная работа. Не на один день. И не только с нашей стороны.
– Мы посовещались и решили оставить Веру Андреевну вам в помощь, – встревает Антон, – задержится здесь на сколько потребуется.
Она кивает со всей ответственностью, а я рад, что появилась новая задача, и тут же остервенением хватаюсь за нее.
Это спасает. На некоторое время.
На улице уже темнее, когда мы заканчиваем с текучкой. Гости собираются, я провожаю их до выхода, благодарю за плодотворное сотрудничество и желаю счастливого пути. Даже Алексе и той жму руку на прощание, мысленно желая, чтобы наши пути никогда не пересеклись.
Они уезжают, а я возвращаюсь в пустынный офис, чтобы завершить некоторые моменты. Осталось-то всего ничего. Полчаса или час и можно идти домой, наконец, покончив с этим дурацким днем. И я даже думаю, что у меня это получится.
Дурак.
Когда раздается стук в дверь, я, не отрываясь от монитора, громко произношу:
– Войдите.
И через миг снова улавливаю тот самый запах, который последние дни сводил меня с ума. В голове проносится тоскливая мысль: хоть бы жена… Но я уже знаю, что это не так. Демоны снова начинают бесноваться.
– В чем дело? – через силу поднимаю взгляд на Алексу.
Она без особо интереса осматривается по сторонам:
– Забыла телефон. Вы не видели?
– Нет.
– Не против, если я его поищу?
Против, но жму плечами:
– Ищи.
Боковым зрением неотрывно слежу, как красноволосая неспешно проходится
Твою мать…
Карандаш все-таки не выдерживает и ломается у меня в кулаке. Услышав треск, змея оборачивается.
– Все нормально?
Я цежу глухое:
– Да, – и выкидываю ошметки в мусорную корзину. Чокнутся можно.
Проходит еще пару минут, прежде чем раздается довольное:
– Ах, вот он где.
На подоконнике, позади меня. Почему именно там?
Меня парализует, когда Алекса подходит ближе и останавливается за моей спиной. Все мое восприятие фокусируется на ощущении чужого присутствия. Время останавливается, как и дыхание.
Телефон в ее руках, но она не уходит.
Не знаю, сколько проходит секунд или лет, но в какой-то момент над самым ухом раздается коварное:
– Никто не узнает.
От звука ее голоса по венам огонь, по коже – мороз. Волосы встают дыбом на затылке, и надрывное буханье в груди становится еще сильнее.
– Не понимаю, о чем вы, Александра, – все еще пытаюсь сделать вид занятого человека, но стеклянный взгляд ничего не видит на экране. Только пульсирующие красные пятна, – вы нашли свой телефон?
Мне на плечи ложатся руки. Плавно сжимают у основания шеи, отпускают. Опять сжимают.
– Вы напряжены, – снова сминает, и миллионы гребаных мурашек несутся вниз, оставляя за собой пылающую бездну.
Надо прекращать. Немедленно.
– Алекса…
Я поднимаюсь, выскальзывая из ее рук, и оборачиваюсь с намерением выпроводить вон. Только не рассчитываю, что она окажется так близко, почти вплотную. Красивые змеиные глаза смотрят без отрыва, нагло, открыто, не скрывая желаний. В них отражаются мои собственные демоны, почти вырвавшиеся из-под контроля.
– У меня самолет ночью, – Алекса обводит пальцем пуговицы на моей рубашке. Одну за другой. Медленно двигаясь вниз. – я уеду далеко-далеко. И больше ты меня никогда не увидишь. Что бы мы ни сделали здесь и сейчас, об этом никто не узнает.
– Об этом? – спрашиваю, наблюдая за тем, как ее рука опускается ниже.
Алекса подступает ближе, накрывая ладонью вздыбленный пах. В меня упирается тугая грудь. Змеиные глаза так близко…
– Об этом, – шепчет, кончиком языка касаясь моих губ, – Ты же представлял, как сделаешь это со мной. Прямо здесь…на этом столе…
Сладкий спазм проходит вдоль позвоночника, почти сминая мои границы.
– Алекса.
– Тс-с-с, – Александра немного отстраняется, не отрывая от меня взгляда открывает сумочку и достает оттуда какую-то тряпку. Что-то черное и в кружевах. Трусы, – я подумала, что они будут нам мешать и заранее избавилась.