Людей минутная любовь
Шрифт:
– Даже десятка лишней не будет. Хоть что-то, хоть хлеб и молоко, а купите.
– Всем своим видом Давыдова являла озабоченность.
– К тому же, не всегда же он будет безработным. Алименты не на один день назначают. И мало ли что там впереди? Заболеете - и никакой поддержки.
Светлана вздохнула, решив промолчать и не вдаваться в дискуссию. Но разговор был незакончен. Давыдова вновь и вновь повторяла на разные лады, что любая денежная мелочь не может быть лишней - хотя бы новые колготки ребенку, хотя бы стакан ягод. Так, словно это она, а не Светлана, крутилась, как могла, чтобы хоть что-то было в холодильнике.
– А потом он, - сказала о сыне, - будет всю жизнь ему обязан за стакан ягод.
Давыдова вновь хотела продолжить убеждение, но Крангач уже мчался по коридору за Елизаровым вглубь школы, и не понять, то ли Елизаров его поколотил и теперь несется прочь от возмездия, то ли Крангач... И Светлана кинулась за ними следом.
В раздевалку, где Антон, сопя, натягивал валенки, выглянула Ирина Петровна. Шепнула:
– Муж ваш приходил.
– Да?
– расстроилась Светлана. Она боялась, что теперь, когда Антон редко видит отца, сын начнет скучать по нему и тосковать, и идеализировать.
– Хотел погулять с ним, но Антон не пошел. "Нет, - сказал, - мы тут в разбойников играем".
– Ирина Петровна засмеялась.
– Я говорю, вы бы хоть леденцов ему привезли. А он так посмотрел и усмехнулся.
– Антошка не говорит, что скучает о папе?
– спросила Светлана, понижая голос и с тревогой поглядывая на сына; тот, пыхтя, натягивал колготки.
– Мне он о нем никогда не говорит, но, может, с ребятами?
– Нет, он о нем и не вспоминает. Вчера мы говорили, кто с кем живет. И кто бы еще кого хотел в свою семью. Ну, кто о ком мечтает, кто о бабушке, кто о собаке, - опять засмеялась Ирина Петровна.
– Я думала, Антоша про папу скажет, но он про него и не вспомнил. Хорошо бы, говорит, сестренку маленькую или братика.
Антон, твердо засунув руки в карманы шубки, шел, ступая, как медвежонок, по протоптанной в снегу тропинке, и рассказывал, кто с кем дрался. Прошли мимо "Серой лошади", так звали в микрорайоне небольшое одноэтажное серое здание, в котором находился гастроном. С тыльной стороны магазина был винный отдел, и возле дома толпились, курили и матерились серые и грязные фигуры.
– Они плохие слова говорят?
– утвердительно спросил Антон.
– Плохие, - подтвердила Светлана.
– Кто водку пьет, тот плохие слова говорит и валяется на земле, вон как тот дядька.
– Я не буду водку пить, - охотно согласился Антон и потопал дальше. Знаешь, Петька Симохин всего боится. Говорит: "Отец выдерет". Мама, как это выдерет?
– Антон на миг остановился, вскинул голову.
– А это хорошее слово? Так можно говорить?
– И, не ожидая ответа, потопал дальше.
– А Петька не понимает, почему я тебя совсем не боюсь. А чего тебя бояться, ты баба-яга, что ли?
Светлана легонько за ворот шубки повернула Антона на боковую тропку, которая вела к книжному магазину. У нее иссякли все запасы: общих тетрадей, шариковой пасты. Вздохнула про себя: из-за болезни Антона она две недели сидела по справке, и денег не осталось даже на хлеб. Она сдала в скупку обручальное кольцо и перстень, что подарила ей бабушка. Обручальное кольцо Светлане было не нужно, а перстень жаль... Да и денег ей дали за золото - раз сходить в гастроном и аптеку. Но
– Ты мне скажи, зачем ты Колю стукнул?
– Нет, мама, не так было, - сосредоточенно глядя под ноги, не согласился Антон и стал обстоятельно объяснять ситуацию.
– Ты послушай. Он первый полез. Мы кораблик строили, а он подошел и оттолкнул меня. Ну, и я его оттолкнул. А он заревел, чтобы его Ирина Петровна не наказала. А Ирина Петровна нас обоих на стульчик посадила. Мама, а твои детишки мне сказали, что я счастливый, какая у тебя ласковая мама.
– Мама тебя не лупит, потому что любит и жалеет, - пряча улыбку и стараясь говорить строго, ответила Светлана.
– А ты маму не жалеешь. Думаешь, мне приятно, когда тебя ругают? Я хочу, чтобы ты рос хорошим человеком.
– А я и расту хорошим человеком, - твердо ответил Антон.
Вечер был редко тих, не дул ветер с Амура, мороз был не сильный и не обжигал привычно щеки. Падал мелкий пушистый снежок. Хотелось бродить под нежным снегом, вдыхая свежий вкусный воздух и разговаривать с Антошей. Но надо было писать планы уроков и проверять тетради.
Дни летели, короткие, суматошные и похожие друг на друга: тетради, педсоветы, родители, уроки... что понедельник, что суббота, да и воскресенье только уроков нет, а так - те же планы, те же тетради. В школу, домой к кому-нибудь из ребят, в садик, и снова, подняв воротник и пригнув голову от ветра, в школу, домой к кому-нибудь из ребят, в садик... И вдруг - весна.
Весна нагрянула нежданно и властно, без предупреждения. Прямо из снежной метели ручьи и капель. И по радио - Шопен. И так стало Светлане тоскливо... И она наспех написала планы, проверила тетради слабых учеников и, попросив Марину последить за спящим Антоном, поехала к Вере.
4. Дверь открыла беленькая тихая девочка с грустными глазками.
– Катенька?
– улыбнулась Светлана.
Катенька кивнула головкой, не ожидая вопросов, впустила Светлану в квартиру, сказала, что мама вот-вот придет, забралась на диван и стала смотреть телевизор и грызть сухарь.
Светлана присела на стул, но тут зазвенел звонок, и она пошла открывать, думая, как удивится сейчас Вера. Но на пороге стояла не Вера, а два подвыпивших летчика. Отстранив Светлану, летчики зашли по-хозяйски и стали ходить по квартире, ругаясь, что Веры нет, что ребенок сидит голодный, что Светлана не накормила девочку. Перерыли на кухне все столы и ящики, открыли банку консервов, выложили тушенку на сковородку, поставили сковородку на газ и ушли.
Светлана убавила газ и, помешивая мясо, растерянно думала, что, возможно, банка тушенки была последней и Вера собиралась сварить из нее суп на пару дней...
Вера влетела на кухню, встревоженная, но увидев Светлану, обрадовалась:
– Да, я думала, мать приехала. А у меня такое. Вчера девчонки пили.
Светлана стала объяснять Вере, что тушенку не она открыла, а заходили тут двое... Но Вера отмахнулась:
– Три дня гуляла, что ты не приезжала?
– спросила так, словно Светлана не впервые приехала в гости, а бывала у нее постоянно.
– У тебя сигарет нет? Ах, да, ты же не куришь. Что делать будем? Даже курить нечего. Думала, дома еще полпачки, - поспешно раскрывая и закрывая дверцы шкафчиков, говорила Вера. Видно, девы вчера прихватили.