Люди долга и отваги. Книга вторая

Карпов Владимир Васильевич

А уже в семь часов утра радио принесло новое радостное известие: орденами и медалями награждены сорок работников МПВО и пожарной охраны города. Личное мужество и организаторский талант Сергея Гордеевича Голубева были отмечены орденом Красной Звезды.

…Большой зрительный зал клуба НКВД переполнен. Сюда собрались те, кто завоевал самую высокую награду Родины — орден, носящий имя бессмертного вождя, и один за другим поднимаются на сцену сорок самых отважных часовых города — колыбели революции.

Никто из присутствовавших в зале тогда не знал, да и не мог знать, что именно в этот день, 23 июля, Гитлер утвердил новый план. Директива под претенциозным кодовым названием «Фойерцаубер» — «Волшебный огонь» — предписывала

«занять Ленинград и сровнять его с землей».

В ставке фюрера вынашивают дьявольский замысел сожжения города, а в то же самое время в Ленинграде вручают ордена и медали и собранные со всего фронта, со всех кораблей Балтийского флота музыканты разучивают Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича.

Девятого августа Сергей Гордеевич получил письмо от Лели. И вместе с долгожданным конвертом посыльный протянул ему еще пакет. В пакете был пригласительный билет в Большой зал филармонии на первое исполнение в городе Седьмой симфонии Шостаковича.

…Многое повидал на своем долгом веку этот беломраморный храм искусства. Но, пожалуй, никогда еще не была его аудитория столь однородной и столь необычной. Сергей Гордеевич оглядел ряды партера: гимнастерки, кителя, форменки… Вот белеет повязка на голове безусого краснофлотца… Опираясь на костыль, прихрамывает совсем еще молодой командир с четырьмя «шпалами» в петлицах… Голубев подумал: как же ты безнадежно устарела, укоренившаяся с древнейших времен в сознании людей истина: «Когда говорят пушки, музы умолкают»! Как бы подтверждая его мысль, донесся в зал отдаленный грохот разрывов, и почти тотчас же появился дирижер.

На Элиасберге — безукоризненно сшитый фрак… Белоснежная манишка… Он поклонился публике… И мгновенно гул канонады утонул в шквале неистовых рукоплесканий. Но вот поднята дирижерская палочка, зал затих — и началась Музыка.

Люди сидели не шелохнувшись, затаив дыхание, погрузившись в глубины своего «я». И любая взятая оркестром нота находила там чуткое понимание и благодарный отзвук. О чем рыдали скрипки, свистели флейты, звенели трубы? Это каждый чувствовал и переживал по-своему. Потому что обрушившиеся на страну тяготы и ужасы войны, муки и страдания родного города пропускал через призму собственного восприятия, через перипетии своей, неповторимой судьбы. И вместе с тем каждая такая судьба, при всей ее неповторимости, несла в себе то общее, одинаковое или похожее, что роднило людей, сплачивало их в монолит, приводило к единой мысли: «Мы — советский народ!» И об этом тоже говорила Музыка. Каждым тончайшим нюансом и каждым гармоничным аккордом она утверждала — такой народ победить нельзя! И потом, уже в финале, всю ткань эпического музыкального повествования пронизывал мажорный, жизнеутверждающий лейтмотив: «Любимый город! Ты, подобно сказочной птице Феникс, возродишься из пепла и станешь еще величественнее и краше!»

…На несколько секунд в беломраморном храме воцарилась звенящая тишина. И вдруг она взорвалась. То был не гром — оглушительный шквал оваций. Люди встали разом, будто их подняла какая-то неведомая сила. Потрясенный до глубины души, Сергей Гордеевич увидел слезы, застывшие в глазах соседа, немолодого пехотного майора. Он видел, как кулачками вытирает мокрое лицо девушка с двумя «кубарями» в петлицах и медалью «За боевые заслуги» на груди — вероятно, военфельдшер.

Выходя из зала, все еще взволнованный Сергей Гордеевич вдруг почувствовал, как кто-то мягко, дружески взял его за локоть. Обернулся — перед ним стоял писатель Николай Семенович Тихонов. Он был в форме, с тремя «шпалами». Глаза его смотрели возбужденно и весело:

— Что же это вы, Сергей Гордеевич, старых знакомых не узнаете?

— Извините, пожалуйста, Николай Семенович, не заметил. Это все Шостакович виноват, — пошутил Голубев.

— Понимаю, понимаю… Музыка действительно потрясающая. Я и сам еще не совсем пришел в себя. Вы

сейчас на Мойку?

— Да, если хотите — заедем ко мне.

— Сегодня, к сожалению, не смогу. Но вот через пару дней, если разрешите, обязательно позвоню и напрошусь в гости. Я ведь продолжаю работать над книгой о пожарных Ленинграда, и многое из того, что вы мне рассказали, уже использовал. Спасибо вам от всей души за помощь, Сергей Гордеевич! Книгу эту я назову «Бойцы огненного фронта». А что же вы не расскажете о своей книге?

— Работа еще не завершена.

— Желаю успеха! До скорой встречи!

Они расстались, обменявшись крепким дружеским рукопожатием. Военная судьба еще не раз сведет этих людей в самых горячих точках. Впереди у них еще будут многие месяцы блокады, голод и холод, артобстрелы и бомбежки. Но они верили, они з н а л и: Ленинград выстоит, победит.

Ради этого, ежеминутно рискуя жизнью, возглавит Сергей Гордеевич тушение грандиозного пожара на базе «Красный нефтяник» в мае сорок третьего. В том же сорок третьем доведется ему руководить спасением от огня цехов знаменитого Кировского завода. И он, тяжело контуженный, останется на своем посту до конца. Как начальник штаба городской пожарной охраны, будет так же умело направлять и координировать оперативные действия частей и подразделений, чтобы отстоять, сохранить для будущих поколений неповторимую красоту непобежденного Ленинграда. И Родина оценит его мужество и организаторский талант еще одним орденом Красной Звезды и двумя орденами Красного Знамени.

Есть люди, в судьбе которых удивительно точно отражается судьба народа, судьба страны. К таким людям с полным правом можно отнести Сергея Гордеевича Голубева. И ленинградская эпопея — это только часть его судьбы, вобравшей все, что довелось пережить нашему народу за многие десятилетия.

Кончилась война, миновало время ратных дел. Но подвиг народа продолжался в том самоотверженном труде, который вывел страну из трудностей послевоенного времени, сделал ее еще более могучей и процветающей. В передовых шеренгах энтузиастов тех лет трудился коммунист Голубев. Он продолжал дело своей жизни.

Еще в блокадном Ленинграде мечтал Сергей Гордеевич написать очень нужные людям книги о горьком, но богатом опыте тех лет. В мирное время этот опыт нужно было обобщить, закрепить и передать юной смене бойцов огненного фронта. И он воплощает в жизнь задуманное — уже в 1947 году выходит в свет его новая «Пожарная тактика». Все накопленные знания, всю богатейшую эрудицию специалиста отдает он теперь слушателям Ленинградского пожарного техникума и Высших пожарно-технических курсов в Москве.

Есть упоение в бою, есть и одержимость в труде. «Подвижничество» — это ведь слово того же корня, что и «подвиг». Они — нравственные понятия одного ряда. Сергей Гордеевич Голубев трудится упорно, вдохновенно, самозабвенно. Буквально выкраивает свободные от преподавательской работы часы и минуты, но продолжает писать. Одна за другой появляются новые его книги — «Пособие для рядового состава пожарной охраны», «Борьба с пожарами на промышленных предприятиях» и — как итог всему сделанному — капитальный труд «Пожарное дело в СССР». И кто может подсчитать, сколько тысяч специалистов за сорок мирных лет воспиталось на этих книгах?

Так находит конкретное воплощение незыблемое кредо Голубева: «Каждый человек, в конечном итоге, — это сумма того, что сумел он отдать людям». За его плечами — большая жизнь, и измеряется она не количеством прожитых лет, а суммой сделанного, сотворенного, отданного людям. Он не просто свидетель, но именно участник великого множества событий. И в этом сказалась его активная позиция коммуниста: дело народа — мое кровное дело. Поэтому сейчас, оглядываясь на пройденный путь, может он смело сказать: все эти годы прожиты не зря. И большая, нужная людям жизнь продолжается.