Люди Флинта
Шрифт:
— Крис, а где Семкина хата? — тихо спросил я.
Крис поднял голову, некоторое время вдумывался в мой вопрос, потом сказал:
— Вот.
И тонкий носик карандаша впился в один из квадратов на полях полевого журнала.
— Нарисуй ее на ватмане… — попросил я.
— Чудак, — усмехнулся Крис и снова погрузился в подсчеты. — Это же рабочее обоснование, а не план на местности…
— Ах да! — сказал я и с глупым видом уткнулся в книгу.
С кухни доносилось шипение: там Анюта жарила наших карасей. С бреднем ходили мы с Левкой,
Гремя сапогами, в комнату вошел Семка.
— А, хозяин, — не оглядываясь, приветливо сказал Крис. — А я думал, ты опять в ночь уходишь. Или по жене соскучился?
— Отпустили, — устало улыбнулся Семка. — Говорят, сбежит у тебя молодая, надо хоть раз в неделю дома ночевать…
— Не бойся, не сбежит, — заверил Крис, настраивая рейсфедер. — Мы ее посторожим…
Сняв рубашку, Семка подошел к столу и наклонился над капитанским плечом. Как и все почти целинники, он был белобрыс, широкоплеч, с какой-то необыкновенно выпуклой грудью и застенчивыми светло-синими глазами. Я уже заметил: чем сильнее человек, тем он стеснительнее, если, конечно, это действительная сила, а не похвальба.
— Красота, — одобрительно сказал Семка. — Прямо как в книжке напечатано. Даже не верится, что это про нашу Каменку. Говорят, центральную усадьбу к нам переведут…
— Угу, — неопределенно хмыкнул Крис и затаил дыхание над какой-то особенно хитрой линией.
Семка тоже сочувственно сдержал свой могучий вздох.
— Ты, говорят, ходил сегодня по отделению, дома переписывал? — сказал он после долгого молчания.
Крис молча кивнул.
— А ну-ка, — оживился Семка, — покажи. Любопытно взглянуть…
Крис показал глазами на журнал. Семка раскрыл его, присел на диван и принялся с любопытством листать.
— Ага, — сказал он наконец. — Это, значит, мастерские. Вот оно как на плане получается… Только погоди-ка! Мне сдается, что в длину будет побольше. Верно, верно. Слышишь, Геннадий! Ошибка тут…
Я посмотрел на Криса, и вдруг мне стало жарко. Крис, серьезный и хмурый, медленно повернулся к Семке, внимательно взглянул на него.
— Где?
— Вот тут, — показал большим пальцем Семка. — А на левом крыле еще пристройка есть, снаружи ее не заметно, а во дворе она вон до каких пор доходит…
Крис склонился над рисунком и помолчал.
— Ну, это временная пристройка, — с неохотой сказал он, — мы ее не учитываем.
— Да нет, — возразил Семка, отдавая журнал, — каменная она. Сам складывал, знаю. Ты уж поточнее нарисуй, а то не вышло бы что…
— Вам-то не все ли равно? — равнодушно сказал Генка и отвернулся.
— Ну как же? — удивленно проговорил Семка. — Не на пять лет строиться будем и не на десять. Ты приедешь и уедешь, а нам здесь жить. Можно и поточнее. Еще и длина там шестнадцать метров, а написано двенадцать. На глазок, что ли, определял?
Крис молчал. Я закрыл уши руками и сделал вид, что углубился в чтение. «Господи, только бы
Но Крис засмеялся, положил рейсфедер и сказал:
— Это же все сноситься будет, чудак!
— Ну да? — с сожалением переспросил Семка. — Такие мастерские сносить? Вот это уж ни к чему… Правда, многое тут наспех строилось, все думали, что целина так на сто лет целиной и останется. Да не только постройки… Землю брали силком, год за годом мучили землю. А ведь даже девку, если разобраться, только раз силой взять можно, дальше к ней подход да любовь требуются, дальше грубость в дело не идет…
Мы пошли спать довольно поздно. Крис первый забрал свой спальный мешок и махнул нам рукой:
— Айда!
Я все понял с первого слова. Только Левка сел на пол и недовольно сказал:
— Куда еще в такую темень? Никуда я не пойду…
— Ребята, — сонным голосом сказала из-за перегородки Аня, — куда же вы? Вы нам совсем не мешаете…
И тихо засмеялась, потому что Семка шепнул ей что-то на ухо. Левка, покраснев как рак, собрал свои пожитки, и мы гуськом вышли из комнаты.
— А все-таки надо было по пяти делать! — не удержавшись, сказал на пороге Крис. Желчь так и кипела в нем: только что мы с Левкой оставили его и Семку три раза козлами в домино. Откуда нам было знать, что это испортит шефу настроение на весь вечер! Крис был так потрясен, что даже не пошел в клуб.
— Чего? — насмешливо переспросил Семка.
— Пять-пять надо было делать и рыбу! — раздраженно пояснил Крис.
И Семка тотчас же вскочил. Прошлепал босыми ногами к занавеске, отодвинул ее и, всклокоченный, в одних трусах, вышел в горницу.
— Нет, брат! — ядовито сказал он Крису. — Это ты мне все фишки подпутал. Я хотел дело к рыбе вести. У меня политика знаешь хитрая была!
— Плевал я на политику, — угрюмо сказал Крис, — раз ты мои концы забивал!
— Какие же это концы, если их забить можно! Играть не умеешь, значит! — заключил Семка и даже ногами притопнул от злорадства.
— Что ты сказал?! — побагровел Крис. (И только сейчас мы поняли, что он не шутит, а говорит все это серьезно.) — Да чтоб я с тобой сел играть…
— А я с тобой сяду, что ли?
Так они стояли и препирались через всю комнату — два здоровых дяди, а мы с Левкой сидели на кухонном столе и покатывались со смеху.
Мы долго ворочались на веранде — все никак было не устроиться на новом месте — и вздыхали. За окном пели песни, где-то рядом смеялись девчата… Звонко лаяла собака у чайханы.
— Крис, — сказал вдруг Левка неожиданно громко. — Зря мы сегодня не вышли в поле… Я целый день места себе не находил. Выйдешь на улицу — все на тебя смотрят: что это они без дела шатаются? Знаешь, как они ждут… Крис, а Крис, выйдем завтра на работу, а? Я так здорово копать наловчился… Всю ночь сегодня снилось, что я копаю, копаю… И вообще…