Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Ива Кристина

— Я думала, скелет убил моего кучера и меня хотел. Но ты…— говорила Элеон, словно не зная, что сказать. — У тебя на маске кровь была. Я посчитала, что это Бенедикта. — Элеон заметила, что нос у Настасии чуть перебит, а под ним на волосках застыли черные капли. Женщина пожала плечами, усмехнулась. Элеон это смутило. — Ты за дочерью пришла. Точнее… вернулась. В это жуткое место? То есть… я бы, наверное, не смогла. Это страшно. — Элеон поглядела в глаза Настасии: а женщина и боялась. — Всё ради Маргарит. Да… — Элеон опустила голову, вся внутри сжалась. — Но а если это бессмысленно? Если ты не сможешь…— Настасия посмотрела на девочку серьезно и даже с осуждением. Элеон замолчала. — И как ты будешь ее вытаскивать? — спросила

она неуверенно. — Тебя ведь прошлый раз спас джинн? — Настасия кивнула. — И он может помочь нам? — Кивок. — Нужно назвать имя. Какое оно? — Настасия показала его по буквам жестами. — Прости. Ничего не понимаю.

К несчастью, Настасия не умела писать, а только знала язык жестов. Элеон наоборот. Спускаться было опасно — там еще бушевали куклы. Так что девушки продолжили общение. Элеон задавала вопросы, а Настасия либо кивала, либо мотала головой. Девушка оказалась не глухонемой, просто сорвала голос. «Когда?» Настасия посмотрела на девочку презрительно: «Будто не догадываешься!» — «Когда твоего ребенка похитили?» — «Бинго!»

Постепенно в голове у Элеон сложилась история Настасии Майерс. Настасия всегда жила с мыслью, что семья ее проклята, и относилась к этому не так болезненно, как могла бы. Родители ее рано погибли, но она знала, что выживет и у нее родится ребенок. Ведь род их проклят не на вымирание, а на страдания. После царства Кукольника девушка подалась в театр. Ей нравилось выступать, шить костюмы. Она мыслила нестандартно, была артистична, при этом словно не слышала свою интуицию. Да, за удар Кукольнику Настасии можно только аплодировать, но сама она точно не понимала, как это рискованно. Уже в юности девушка решила посветить всю себя театру и не заводить семью, чтобы не подвергать детей страданиям. Но родилась Маргарит. Настасия подтвердила, что муж ее умер. Элеон в это не поверила. После молодая мать бросила сцену и стала искать способ снять проклятие. Но джинн, что когда-то спас Настасию, выкрал у нее дочь. Девушка проникла в лес, где находится царство Кукольника, встретила Элеон — пыталась ее предупредить. Не вышло. И вот теперь она здесь.

Примерно через час зал опустел. Элеон и Настасия спустились. Нужна была новая маска, и они пошли за кулисы. Элеон нервно перебирала одну коробку за другой. Ей хотелось поскорее воссоединить мать с дочерью. Девочку в какой-то мере восхищала Настасия, ее дерзкий характер и самоотверженность. Лишь бы эта жертва оказался ненапрасной. Так что нужно скорее найти маску и…

Элеон замерла. «Я живая?» — эта мысль поразила ее. То ощущение пустоты вперемежку с пронзающей болью — девочка больше их не испытывала. Жизнь снова шла своим чередом. «Как же глупо! — подумала Элеон. — Своим чередом? Здесь?» Но это было так. Судьба не казалась ей больше решенной, а Кукольник — такой уж страшной. Элеон посмотрела на Настасию, которая разгребала хлам с верхней полки. «Неужели всё из-за тебя?» — подумала девочка. В груди ее светом развивался восторг, даже счастье. И Элеон, как бы боясь потерять, с трепетом оберегала это чувство. Тут девочка заметила в руках Настасии стеклянную коробку, и эмоции вырвались — Элеон взвизгнула и выхватила у девушки любопытную вещицу. Настасия удивленно посмотрела на этого ребенка и покачала головой. Элеон с предвкушением убрала прозрачную крышку. Внутри коробки сверкала золотая статуя из блесток.

— Она прекрасна! — воскликнула Элеон, наклонилась чуть ближе и вдруг чихнула. Статуя рассыпалась и толстой пленкой осела на лице Настасии.

Элеон закрыла рот рукой, чтобы не засмеяться. Настасия посмотрела на девочку раздраженно и подошла к зеркалу. Девушка убрала блестки с глаз, носа, рта. Тут в гримерку вбежал Человек-конь. Настасия в страхе попятилась, но кукла не обратила на нее внимания. Человек-конь посмотрел направо, налево, еще раз направо. Элеон осторожно подошла к девушке. Кажется, чудик

не чуял в Настасии взрослого под золотой пленкой.

— Вы что-то ищете? — неуверенно спросила Элеон.

Человек-конь заглянул под столик и ответил:

— Воротнички.

— Чего? Зачем вам? — улыбнулась Элеон.

— Знакомая попросила. Свои она крахмалит. — Человек-конь достал коробку, вытащил оттуда несколько воротников разных цветов и выбрал среди них черный. Элеон вспомнила про Пенелопу.

— Как выглядит ваша знакомая?

— Не знаю. Как любая кукла. Светленькая.

— Ну как люди или… животные, или, может…

— Скорее, как ребенок, — пожал плечами Человек-конь и выбежал из комнаты.

Элеон осторожно пошла за ним. Настасия вопрошающе посмотрела на свою спутницу.

— Кажется, он говорит о Пенелопе. Это одна из наших девочек. Она носила черный воротничок. Стоит проверить, — объяснила Элеон.

Девушки проследили за Человеком-конем до гримерки и обнаружили там Пенелопу. Она стояла в белом платьице спиной к пришедшим и замачивала в тазике воротнички да манжеты. В зеркале девочка заметила Настасию, Элеон и улыбнулась. Быстро спровадив Человека-коня, Пенелопа рассказала, как ей было страшно одной в этой комнате. Особенно, когда туда ворвался Человек-конь — пришлось послать его за воротничками.

Настасию это не волновало. Она всем видом показывала, что ей нужна Маргарит. Элеон спросила напрямую Пенелопу, где все. Девочка напряженно посмотрела вниз, затем вдруг улыбнулась и поинтересовалась у Настасии, правда ли она мать Маргарит. В выражении лица Пенелопы в этот момент проскользнуло что-то жестокое. Первобытный ужас накрыл Элеон с головой, но она видела, что молящий взгляд Настасии остался прежним. Девочка не могла понять — разве ей это только почудилось?

Пенелопа поглядывала на Настасию как на пришельца и говорила: по словам Гримера, Маргарит, Анджелос и Корнелия бежали от толпы кукол в библиотеку, но это не точно. «Я побоялась одна искать их», — добавила девочка. Настасия сорвалась с места за дочерью. Пенелопа ее догнала и взяла под руку. Элеон побрела позади них, задумавшись.

Анджелос бежал по огромному коридору с Маргарит на руках. Отражение их огнем трепетало на золотом полу. Слышались отдаленные шаги стражников — они как с цепи сорвались. Царица требовала новое сердце, и подданные не хотели возвращаться к хозяйке без него. Внезапно Корнелия окрикнула Анджелоса, но юноша не остановился, а только прибавил шагу.

— Не игнорируй меня! Я же пытаюсь помочь. Остановись немедленно или я буду ненавидеть тебя всю оставшуюся жизнь!

Анджелоса словно облили кипятком. Он поставил Маргарит на пол и пошел к Корнелии. Где-то слышался топот стражи.

— Ненавидеть меня? Ты, что, издеваешься? — гневно закричал Анджелос. Его голос поднялся до половины зала и затих. — ТЫ? — Анджелос подошел к Корнелии и ткнул ей пальцем чуть ли не в лоб.

— Почему ты убегал от меня? — прошептала Корнелия и с печалью посмотрела на юношу. Анджелоса обезоружили ее глубокие темно-синие глаза, но затем из парня снова выплеснулась волна злобы.

— Потому что ты притворялась нашим другом, а сама пыталась убить! — закричал он.

На лице Корнелии появилось недоумение.

— Когда? К чему… снова эти обвинения? Разве я не доказала тебе, что мне можно верить?

— Знал же, что нельзя, — прошипел Анджелос и развернулся, чтобы идти к Маргарит. Корнелия взяла его за руку.

— Подожди, объясни! Я не понимаю.

Анджелос закрыл рукой лицо, затем повернулся к Балерине.

— Правда? — Он посмотрел ей в глаза еще раз. Не врут. Грудь Анджелосу сжало от боли, от слез защипало у носа. — Когда ты успела выучить язык жестов, Корнелия? Не отвечай. Ты запоминала его последние лет пять-десять. С Пенелопой. Ты ведь освоила жесты почти полностью?