Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам

Ива Кристина

— Да что происходит? — сказала Ариадна. И вдруг почуяла отвратный запах, от которого у нее глаза заслезились.

— Поздно, — прошептал Хаокин, глядя в сторону двери.

Девушки не успели обернуться. Мимо них медленно прошел человек в железных сандалиях, которые впивались в его черную разложившеюся плоть. От запаха выворачивало наизнанку. Бледные, девушки перевели взгляд на лицо. Нет, человеком это сложно назвать, по крайней мере, живым. Иссохший черный скелет зашел в комнату. На голове его красовалась корона, которая приросла к прогнившей коже и была уже неотделима от нее.

Этот некто подошел к Хаокину. От трупного запаха у юноши начало жечь в глазах, потекли слезы. Скелет

протянул к Хаокину руку с желтыми потрескавшимся ногтями и погладил по плечу. Мурашки пробежали по всему телу, и желудок начал сокращаться. Страх. Ариадна заметила страх в глазах Хаокин. Она впервые видела, чтобы он так боялся кого-то.

— Здравствуй, — сказал Хаокин хриплым голосом и кашлянул, чтобы прочистить горло.

— Здравствуй, Хаокин, — сказало это существо. Юноша осторожно перевел взгляд на глаза гостя, совсем желтые. «Как у смерти», — подумала Ариадна.

Желтоглазый решил долго не мучить парня столь близким контактом и отошел к окну. Хаокин выдохнул.

Элеон хотела поскорее убраться из комнаты, но Ариадна сидела как вкопанная и сжимала ее руку. А девочка просто не могла понять, почему все медлят. Ариадна уставилась на Хаокина. Она ждала, что он будет делать. Но парень даже не шевелился.

Фигура в синем плаще красовалась у окна. Было слышно, как дышат все три человека в комнате.

— Все-таки красивый дом у твоих родителей, — сказал наконец желтоглазый. — Не самый роскошный, но довольно милый. Когда у Николаса родились дети, я хотел навестить его, но подумал: «Пусть всё идет своим чередом. Сын его рано или поздно сам объявится у меня». — Желтоглазый повернулся мертвым лицом к Хаокину. — Мальчик, а ты еще сомневался в пророчестве. Парад планет пройдет почти на лужайке твоего дома. Тебе до сих пор кажется это совпадением? Только так и могло произойти.

— Что тебе нужно, Кощ? — сквозь зубы процедил Хаокин.

— Что и всегда. Я хочу избавить мир от страданий, а ты мне в этом поможешь.

— Кощ — это синий плащ? — вдруг спросила Элеон. Хаокин и Ариадна испуганно на нее посмотрели. Мертвец тоже обратил внимание на девочку.

— А ты, вероятно, его сестрица, Элеонора. Да, ты права. Я тот самый Кощ из детских сказок.

— Ты не хочешь спасти мир, — возразила девочка.

— Элеон! — сказал Хаокин, но сестра продолжила:

— Ты его уничтожить желаешь. Вы столетиями пытались стереть людей с лица земли. Но… при чем здесь мой брат?

— Ты им не сказал. — Кощ перевел взгляд на Хаокина, потом снова на Элеон. — Дело в том, деточка, что твой брат — единственный человек, который может загадать желание во время парада планет. Сегодня ночью. В Лазоревом лесу — лесу вокруг поместья Атталей.

— Почему?

— Потому что он пришел ко мне и сам об этом попросил, — ответил Кощ. Элеон перевела взгляд с Коща на Хаокина. Брат не двигался и не отрывал глаз от синего плаща. — Он был так расстроен смертью любимой, хотел ее воскресить. Но даже ангел смерти не может вернуть с того света пепел. Тогда твой брат понял простую суть вещей: жизнь это не нечто прекрасное, это страдание, царство жестокости, где одно существо пожирает другое. А человек… он вечно чего-то жаждет и мучится без желаемого. А если даже обретает, то не бывает счастлив: то в жизни, не как в фантазиях, то интерес пропадает. В любом случае человек ищет новую цель, и так по кругу. Пока есть жизнь, есть боль, есть страсти, есть зло. Жизнь есть страдание, смерть есть избавление. Твой брат принял это. И пожелал служить высшей цели — избавить мир от страданий. Я лишь помог ему найти способ не умереть от света планет во время парада. Теперь он может изменить закон мироздания. И не только он. Думаю, твою подружку тоже не погубит свет, — обратился

Кощ к Хаокину, — раз ваши жизни связаны.

— И придет погибель ко всем нам, — прошептала Элеон и тоже взглянула на брата, пытаясь понять, что сейчас в его голове. — Это правда? Ты хочешь уничтожить мир?

— Нет, — помотал головой Хаокин, потом судорожно перевел глаза с сестры на Коща и обратно. — Я бы так не поступил.

— А как же парад планет?

Хаокин долго глядел на Коща со страхом, затем сказал:

— Я действительно обратился к синим плащам, чтобы поменять кое-что во время парада. И пришел к ним после ее смерти… Но это не связано с их идеологией. Я долго искал способ… И синие плащи были единственным вариантом.

— Что ты хочешь сделать с нашим миром? — вырвалось у Ариадны, которую до этого никто не замечал. Теперь ее буквально трясло от ярости.

— Вернуть светлую магию, — прошептал он.

— Какую еще светлую магию? — закричала Ариадна.

— У нас сейчас есть только темная магия, — ответила Элеон. — Но когда-то была и светлая. Только на прошлом параде планет ее уничтожили, верно? И ты ее сможешь возродить?

— Да, — тихо ответил брат.

— Вы с ума сошли? — закричала Ариадна и вскочила с места. — Этого нельзя делать! Неужели не понимаете? Сами говорили про пророчество, что это бред и что никогда этого не сделаете, а теперь пытаетесь вмешаться в порядки, которым десятки сотен лет. Так нельзя.

— Почему? — спросила Элеон.

— Как думаешь, что будет, если он вернет светлую магию? — спросила Ариадна.

— Мир, — ответила Элеон.

— Как раз наоборот. Война. Монстры будут дискредитировать новую зарождающуюся расу. Люди, среди которых вдруг родятся целители, предсказатели, необычайные творцы, опять же испугаются. Немаги начнут их убивать, причем не только истинных волшебников, но и за подозрение. Убийства, гонения, войны. Всё это повторится. Неужели ты этого не понимаешь, Хаокин? С Элеон-то понятно, но ты-то взрослый человек. О чем ты думаешь?

— Успокойся, я всё понимаю. Но подумай и о другом. Это прошлый раз поменяли закон природы, нарушив тем самым равновесие. Я удивлен, что мир вообще остался цел после такого. Нынешнее состояние противоестественно. У нас целые цивилизации откинуло в развитии на сотни лет назад, звери поумирали. Может, мы еще живы, потому что сохранились какие-то источники светлой магии. А что будет, когда они иссякнуть? Игра стоит свеч. И это не я один так думаю.

— Стоит свеч? Не-а. Это лишь твои предположения, что мир может улучшиться или ухудшиться. Он только МОЖЕТ, не факт, что будет. Любая перемена травмоопасна. Сколько людей должны умереть ради этого твоего утопического будущего? Случись это сто лет назад или сто лет вперед — ладно! Пускай! Я была бы не против. Потому что это бы нас не касалось. Но не в наше время. Не за счет наших жизней.

Хаокин усмехнулся.

— После нас пусть хоть потоп?

— Да! Ты не разрушишь наши жизни. Ты не загадаешь желания.

— И почему же?

Ариадна подскочила вдруг к Кощу. Хаокин рванул за ней.

— Он не сделает, что вам нужно. Помогите его победить! — сказала Ариадна. Кощ вынул из плаща какой-то сверток и передал его девушке. Хаокин, увидев это, попятился.

— Ариадна, положи на место! Ты всё погубишь!

Элеон хотела вмешаться в их разборки, но было уже поздно. Ариадна швырнула сверток в Хаокина. Сверток взорвался, покрыв комнату синим дымом. Дым быстро развеялся. Хаокин стоял на прежнем месте. Не мертв. Он был почти таким же. Почти. Лишь три изменения. Теперь рядом с ним находился Кощ и самодовольно улыбался. Первое. В руках Хаокин держал арбалет. Второе. Глаза его из зеленых вдруг стали неестественно-синими.