Люди и чудовища. И прибудет погибель ко всем нам
Шрифт:
Вообще умение материализовывать предметы могла сыграть злую шутку с Богомиром, если бы персонажи стали наглеть и досаждать его просьбами. Но Богомир знал, как повернуть эту силу в нужное русло. Теперь персонажи слушались его, ведь никто не хочет быть уничтоженным. Он даже решил посоветоваться с одним из них.
— Без понятия, что здесь происходит, — заключил Хаокин. Запрокинув ноги на стол, он покачивался на стуле Богомира и беззаботно разглядывал потолок. Старик терпеливо ждал вердикта колдуна. Наконец Хаокин, щурясь, посмотрел на создателя и улыбнулся. — Вы интересный человек, Богомир. Говорите, как ваша библиотека стала такой популярной? — Он задумался. — И, повторюсь, не знаю, что происходит. Слишком мало улик, чтобы утверждать. Я не чувствую от вас силы, способной
— О. То же самое сказала мне твоя подружка.
— Кто? Ариадна, что ли? Хм-м… Она крайне… эксцентрична, верно? Но я размышляю. Это вполне может быть ловушкой синих плащей. Они создают для своих жертв мирки, точь-в-точь копии их домов, и внутри мирков внушают жертвам идеи. Но что плащам нужно от старика? Не обижайтесь… Как бы объяснить? Вот этот стул, он реален? Кажется, да. Но почему? Мы можем его потрогать, мы его видим, я на нем сижу. Но ведь всегда есть вероятность, что стула нет. Это может быть магия, или иллюзия, или стул находится в другом измерении, или разум создал в моей голове образ осязаемого, видимого стула. То же самое и про наш мир. Всегда можно предположить, что он нереален. Но почему мы этого не делаем?
— А с какой стати? Какие у нас есть доказательства этого?
— Верно! — воскликнул Хаокин, сбросил ноги со стола и перевел на Богомира восторженный взгляд. — Это я и хотел сказать. Недостаточно доказательств. Возможно, изнутри мы не видим картину целиком. Пригласите лучше сюда живого эксперта. А вообще мне кажется, — внезапно его взгляд стал хищным, — вы что-то скрываете от меня.
— Зачем мне это? Знаю, ты любишь запугивать. Я тебя таким написал. Но не делай этого со мной.
Хаокин снова беззаботно стал качаться на стуле. Богомир остановил его.
— А я думаю, — усмехнулся Хаокин, — вы всё знаете, но не можете понять этого. В любом случае я пойду, а то окружающим может показаться, — он прошептал, — что раз мы здесь так долго, мы занялись чем-то непристойным.
После дня, проведенного с этими глюками, Богомир чувствовал себя опустошенно. Всё стало таким противоестественным. Старик уже лег спать, но к нему снова пришла Ариадна, чтобы повыяснять отношения. Ор стоял такой громкий, что ссору решил замять Тай. Он предложил всем выпить в баре. Богомир внезапно согласился.
Одна кружка, вторая, третья… Пьяные танцы. Богомир уже ничего не соображал. Снова его коморка. Новые листы рукописи. Богомир уснул прямо за столом. Правда, спал плохо, урывками что-то понимая. Во сне он куда-то падал, затем появилась девушка с красными волосами. Богомиру казалось, что он ее уже встречал, и это его тревожило.
Наутро Богомир проснулся с головной болью. На столе он нашел еще страниц пятнадцать текста, почесал затылок. Видимо, писал ночью. Богомир встал с кровати, вышел в коридор, попивая кофе, и внезапно заметил, как красные локоны промелькнули меж полок. Что-то настолько поразило его в этом образе, что старик остановился. Пальцы обжигал горячий напиток. Богомир резко отбросил стакан в сторону.
Откуда взялся этот чертов кофе? Богомир вспомнил, что вчера только и делал, что пил кофе, но сам его себе не варил. Напиток просто всегда появлялся на столе снова и снова. Богомир посмотрел на пол. Осколков от стакана не видно. Старик обернулся. Горячий кофе уже стоял на столе, ожидая, когда его возьмут. Вспышек никаких не было.
Богомир осознал и еще одну вещь. Книги. Вчера он не уходил вглубь библиотеки, но всегда доставал нужную литературу прямо из шкафа каморки. Но как она вся могла быть там? Старик закрыл глаза и неуверенно вытащил книгу с полки. «Это энциклопедия на В», — сказал Богомир и посмотрел. В руке была энциклопедия на В. Старик вернул ее на полку, сказал: «Это энциклопедия на К» — и достал ту же самую
Богомир бежал изо всех сил, но ряд удлинился настолько, что уже казался бесконечным. Старик прижался к книжной полке и опустился на пол. Сердце бешено колотилось. И как в шестьдесят четыре года он бежал так быстро?
Внезапно рядом с ним появился Хаокин, качаясь в гамаке.
— Что ты здесь делаешь?
— О. Это вы меня сюда вызвали, — улыбнулся он.
— Я… теперь понял все те странности, которые вчера в упор не замечал, — прошептал Богомир. — Я как-то упоминал в книге, что у тебя проблемы с памятью. Что ты делал, чтобы находить нужные воспоминания?
— Ничего. Они сами находили меня. Вероятно, вы ищете это. — Хаокин протянул Богомиру рукопись, которую старик написал в пьяном угаре.
Игра II
— «Когда-нибудь вы просыпались с осознанием, что вам некуда спешить? Что за глупости, конечно, просыпались. Это, наверняка, каждое ваше воскресение. Но обычно люди радуются этой мысли. У меня иначе. Я просыпаюсь каждое утро с осознанием того, что мне больше никогда не нужно куда-либо спешить, — прочел Богомир. Далее он что-то говорил из рукописи вслух, а что-то пропускал: — Иногда я подхожу к зеркалу. Где тот молодой... В моей жизни не случится больше ничего интересного. По крайней мере, я так думал. Тот день начался самым обыкновенным образом… гляжу на пенные волны, которые, кажется, хотят убежать далеко-далеко… ярко-желтое солнце горит в раскаленных облаках… я увидел какой-то предмет. Он был деревянный и плыл по морю... Волны уже готовились выбросить его мне в ноги... Я наклонился и поднял... Это были обыкновенные нарды, но очень старые и в любопытной коробке… На ней два замочка: один, который открывает ее полностью, и другой — для маленького отделения. Я открыл второй.
Яркий свет ударил мне в лицо. Я закрыл глаза и почувствовал, как коробка пытается затащить меня внутрь. Я сопротивлялся ей, сколько смог, но она оказалась сильнее. Она захватила меня, потом закрылась за собой, оставшись на берегу.
Я летел в светлой пустоте. Меня что-то подхватило и понесло вперед. Я увидел туннель… меня будто отпустили, и я начал падать. Потом резко остановился, будто меня потянули на веревках назад, и повис в воздухе. Вокруг меня было море, море часов. И настенные, и наручные, и с кукушкой. И все они тикали, и все по-разному... а некоторые шли в обратном направлении. У меня кружилась голова. Часы начали таять, превращаясь в желе. Оно капнуло мне на руку, я отдернул ее. Но кожа вдруг подтянулась, омолодилась. И через минуту это была уже рука не старика, а юноши. Я понял, что это значит. Я оттолкнулся ногами и полетел к жидким часам. Я прошел их насквозь и дотронулся до лица — оно помолодело. Одежда на мне висела. Я не знал, как выглядел, но чувствовал себя так живо, что мне хотелось кричать. Возможно, мне было лет шестнадцать. Внезапно меня выкинуло на дорогу. Жара, песок. Я встретил странных птиц. Голубых с фиолетовым. Они ели что-то, и я подошел ближе. Как всполошились эти птицы! Ринулись на меня всей стаей. Думал, умру.
А тут появляется мальчонка, весь в белом, только ботинки серые. А еще на глазах очки с красными линзами. Думал, меня спасти пришел. Куда там — схватил под шумок то, что ели эти птицы, и ну рвать оттуда. А потом остановился и посмотрел на меня.
— Да ну! — он улыбнулся, оскалив острые зубы, подошел ближе, нагнулся ко мне. — А ты на игрового не похож. Неужели новенький?
Мы перебросились парой фраз. Мальчишка ударил птиц чем-то — я заметить не успел — схватил меня за руку и побежал.