Люди с чистой совестью
Шрифт:
Больше всех им заинтересовался товарищ Демьян. Мне показалось, что его уже начал разбирать партизанский зуд. Ничем его не обнаруживая, он говорил спокойно:
– Надо этого словацкого подполковника обязательно агитнуть.
– Но как?
– Написать письмо.
– Это можно. А как его передать? Если оно попадет к немцам, мы погубим человека. Подполковника расстреляют. А если письмо дойдет, надо же еще получить ответ.
– Ну, это ваше дело. Думайте. Передают же люди...
– немного вспылил Демьян.
Я подумал об Андрее, но этот
И тут я вспомнил о Карповне, о том, что она сама вызывалась на разведку в Овруч.
– Давайте ее сюда, - сказал Демьян.
Мы рассказали ей все, ничего не скрывая.
– А это очень нужно?
– спросила Карповна.
– Да, нужно, - ответил, не колеблясь, товарищ Демьян.
– Дайте подумать.
– Думайте.
Учительница прошлась по просеке взад и вперед.
Минут через десять она подошла к нам и сказала:
– Я согласна. Только с условием...
– Какое условие?
– Достаньте мне шикарное платье...
– Ну, от ще выдумка...
– пробурчал Павловский.
Ковпак так посмотрел на помпохоза, что тот даже крякнул.
На чистом куске холста от парашюта Вася Войцехович напечатал текст письма. Карповна зашила его в полу куртки.
До места ее провожало отделение разведчиков под командованием Кашицкого. В нескольких километрах от городка они должны были ждать ее, пока она не вернется.
К вечеру экспедиция вышла из лагеря.
На четвертые сутки Карповна вернулась. Я расспросил ее и повел к Демьяну. Когда мы, внимательно выслушав Карповну, обменялись мнениями о результатах, товарищ Демьян сказал:
– Почему вы не фиксируете такие вещи? Надо фиксировать. Тем более, что это же грамотный человек.
Я взял в штабе несколько листов бумаги и пошел к Карповне.
– Вы можете записать весь ваш разговор с подполковником?
– На свежую память могу.
– Пишите.
Она присела у пня свежесрезанной сосны и тут же карандашом записала весь свой разговор.
Я передаю его без изменений.
"- Господин подполковник, я пришла к вам как представитель Красной Армии.
– Какой Красной Армии?
– спросил подполковник.
– Красной Армии, действующей в тылу противника.
– Что вы от меня хотите?
– Я хочу, если вам дорога ваша родина, если вы хотите видеть свою Словакию свободной, чтобы вы поступили так, как поступил полковник Свобода.
– А кто такой полковник Свобода? Я его не знаю.
– Полковник Свобода - это чехословацкий полковник, перешедший со своей дивизией на сторону Красной Армии и воюющий теперь против нашего общего врага - немцев.
Подполковник молчал.
– Господин подполковник, я принесла вам письмо от наших генералов.
– Давайте его мне, - сказал подполковник.
Я отдала ему письмо.
– Но я не понимаю по-русски.
– Дайте я вам прочитаю и объясню непонятные места, - сказала я. "Господин подполковник..." - начала я читать письмо.
– А вы знаете,
– спросил он.
– Знала еще тогда, когда получила задание отнести вам письмо.
– Зачем вы пошли?
– Нужно было, - ответила я.
Подполковник молча посмотрел на меня. Что он в этот момент подумал, не знаю, но у него был такой удивленный вид, что в другой обстановке я, пожалуй, расхохоталась бы, но теперь я попросила его, чтобы он выслушал меня до конца, а потом уже привел свою угрозу в исполнение.
– Нет, никогда я не отдам вас в руки немцев!
– воскликнул подполковник.
Когда было кончено чтение письма и его объяснение, подполковник сказал:
– На парламентерские переговоры я не пойду, перейти на сторону Красной Армии не могу, потому что за это нашу родину немцы сожгут.
– А полковник Свобода перешел же? На днях его приветствовал доктор Бенеш, - сказала я.
– Он был во Франции, в Германии и оттуда пошел на фронт, там он перешел на сторону советских войск. Мы же находимся в тылу врага. За переход словаков на сторону партизан их семьи расстреливают или жгут их дома, - ответил он.
– Но бывают же случаи, что во время боя сдаются в плен. Почему же вам не перейти на сторону партизан во время боя?
– спросила я.
– Потому, что немцы уничтожают семьи тех словаков, которые перешли на сторону партизан, и тех, которые сдались в плен, - ответил подполковник и в подтверждение своих слов прочитал немецкий приказ.
– Но ваши же переходят?
– сказала я.
– И плохо делают, - ответил подполковник.
– Нам немцы не доверяют, и если начнется массовый переход словаков на сторону партизан, то нас отсюда уберут и на наше место пришлют немцев. Вам же будет хуже. Мы вас не трогаем, и вы нас не трогайте. Когда вы наступали на Брагин, мы немцам на помощь не пошли. Мы вас не обстреливаем, если мы одни, хотя и видим вас. Все наши солдаты на стороне русских. Русские - наши братья. Чем можем, тем помогаем. Лично я из этого местечка отпустил трех человек, которым грозил расстрел, и многих партизан отпустил на свободу. Большего сделать пока что не можем, у нас ведь у всех словаков есть семьи, а если мы перейдем к вам, то их уничтожат. Бейте германов! Мы их тоже ненавидим. Уничтожать их мы вам не помешаем. Еще передайте своим командирам: лучше вам перебраться на другую сторону реки, а то прибыло много мадьяр и немцев с танками в местечко Н. и Р. На другой стороне реки их меньше.
– Значит, все?
– спросила я.
Он ответил, что перейти на нашу сторону пока нельзя. И замялся, покраснев.
– Уходите скорее, чтобы вас здесь не заметили, вам нужно жить, сказал подполковник задумчиво в конце нашего свидания.
Но не во всем благополучно окончилась эта разведка. Отделение Кашицкого, сопровождавшее Карповну, осталось ждать в лесу под Хойниками. Хлопцы вели себя беспечно, их заметили. Когда они уснули, на них напали. Один разведчик был убит, а пулеметчика Пархоменко взяли в плен вместе с пулеметом.