Люди с платформы №5
Шрифт:
Айона со вздохом подошла к французскому окну, открыла его и впустила Пирса, мысленно понося гостя за высокомерие, нахальство и упрямство.
— Что вам надо? — спросила она.
— Айона, мы беспокоились о вас. Хотели убедиться, что с вами все в порядке.
— Как видите, у меня все прекрасно. Так что можете идти.
— Ничего-то у вас не в порядке, — возразил Пирс. — Начать с того, во что вы одеты?
Он с недоумением смотрел на ее бирюзовый облегающий комбинезон из лайкры и странные носки без
— Это называется гетры, — пояснила Айона. — Как у ребят из сериала «Слава». «И вот здесь вы начинаете платить. Собственным потом!» — произнесла она, пародируя американскую манеру растягивать слова.
Пирс смотрел на нее так, словно Айона окончательно спятила. Может, он прав?
— Я делала упражнения по методике Джейн Фонды. Классика, но до сих пор остается лучшей. Как видите, я в прекрасной форме.
— Айона, мы слышали о том, что произошло у вас на работе, — произнес Пирс. — Я вам сочувствую.
Эти слова поколебали ее наигранную уверенность и вдребезги разбили показную браваду. Айона опустилась на пол и заплакала. Пирс сел рядом. Она очень надеялась, что он не попытается обнять ее за плечи.
Он не попытался, отчего Айоне стало досадно.
— Я знаю, каково вам сейчас, — продолжал Пирс.
Откуда ему знать. Он находился в самом расцвете сил. Пройдет не один десяток лет, прежде чем жизнь вынесет его на тот же берег, куда выбросила ее. Он даже не представляет, каково ей сейчас.
— Я тоже потерял работу. Три месяца назад, — сказал Пирс.
— Вы шутите, — недоверчиво ответила она, вытирая нос тыльной стороной ладони. — А если нет… зачем же вы продолжали по утрам ездить в Лондон?
— Я делал вид, что все идет нормально, поскольку мне не хватало смелости посмотреть правде в лицо. И еще мне было очень стыдно.
Айона почувствовала, как их несостыкуемые миры на несколько секунд вдруг соединились. Ей стало легче и спокойнее. Ее принимали такой, какая она есть.
— Пирс, вам следовало помнить Первое правило проезда в пригородных поездах, — сказала она.
— И о чем же там говорится?
— «Чтобы ездить в поезде, у вас должна быть работа», — ответила Айона, и они улыбнулись друг другу.
В этот момент снова зазвонил дверной звонок, и Лулу принялась лаять с удвоенной силой.
— Айона, может, впустим остальных? — предложил Пирс. — Они слышали ваш крик. Чего доброго, еще вызовут полицию.
— Ладно, уговорили. Дайте мне только минутку, чтобы умыться.
Когда Айона привела себя в порядок, Пирс открыл входную дверь, впустив в прихожую Дэвида, Санджея и Марту. Все трое уставились на стену, где в раме висела огромная, в полный рост, фотография исполнительниц канкана. Невероятно длинные ноги танцовщиц были высоко задраны, окруженные белыми кружевными юбочками, эффектно контрастирующими с черными матовыми трико и одинаковыми
Дэвид засмотрелся на одну из танцовщиц посередине снимка. Его голова находилась на уровне ее грудей, усыпанных блестками и спрятанных внутри немыслимой формы конусов.
— Айона, это ведь… вы? — спросил он, указывая на фото.
— Надо же, догадался. Умница. Хвалю, — сказала Айона. Присутствие друзей частично вернуло ей прежнюю дерзость. — Вы это поняли по моим бедрам?
— Нет, по вашему лицу, — ответил Дэвид и покраснел.
— Это снимок нашего выступления в «Фоли-Бер-жер», когда мы жили в Париже, — пояснила Айона.
— Но это совсем не похоже на Шекспира, — растерянно произнес Санджей.
— Разумеется, не похоже. А при чем тут Шекспир?
— Эмми говорила мне, что перед тем, как стать… журналисткой, вы выступали в Королевской шекспировской труппе, — пояснил молодой человек.
— Это моя вина, — вмешалась Марта. — Я сказала Эмми, что вы были актрисой. Вот она и предположила… про Королевскую шекспировскую труппу.
Айона запрокинула голову и засмеялась. Впервые с того дня. Ее смех был словно старый друг, по которому все очень скучали.
— Надо же, как все забавно вышло. Марта, я тебе рассказывала, что выступала на сцене, а ты решила: раз на сцене — значит актриса! Нет, мы с Би были танцовщицами в бурлеске. Там-то мы с нею и встретились. А вот это Би. Ее полное имя Беатрис. Правда же, красотка?
Айона указала на восхитительную чернокожую танцовщицу, которую на снимке обнимала за плечи. Если остальные девушки смотрели в объектив аппарата, то Айона и Би смотрели друг на друга.
— Ну что ж, дорогие гости. Чувствуйте себя как дома. Располагайтесь! — Она махнула в сторону гостиной. — Я вскоре к вам присоединюсь.
Все послушно отправились в гостиную, а Айона помчалась наверх и, задыхаясь от быстрого бега, соорудила на лице «экстренный макияж-пятиминутку». Затем разыскала серебристо-черный шелковый шарф «Гермес» и водрузила на голову тюрбан. Это было проще, чем заниматься прической. Поверх спортивного костюма она надела ярко-красный бархатный балахон, перехватив его широким серебристым поясом, сняла гетры и надела туфли на высоком каблуке, но без задников. Получилось совсем недурно!
Спустившись вниз, Айона заварила чай «Эрл грей», составила на поднос пять фарфоровых чашечек и добавила песочное печенье. Теперь можно было возвращаться в гостиную и занимать гостей. «Держись уверенно, подруга», — твердила она себе. Би всегда говорила: когда у тебя гости — пусть и неожиданно свалившиеся тебе на голову, — важно быть максимально оживленной и приветливой и вести себя с ними так, словно ты хочешь, чтобы они пришли снова. Айона чувствовала, что ей этого действительно хочется.