Люди с платформы №5

Пули Клэр

Дэвид показал ему фотографию.

— Так это же Айона! — воскликнул владелец кафе. — Хотя Лулу выглядит так, будто она сильно располнела. Впрочем, не мне об этом говорить, — добавил он, похлопав себя по внушительному животу, выпиравшему под фартуком.

— Вот так удача! Как нам повезло! — воскликнул Дэвид. Иногда он говорил голосом ведущего детской телепередачи времен его молодости. — Вы знаете, где она живет?

— Где-то возле реки. Там еще рядом есть магазинчик, торгующий газетами. Его хозяин регулярно доставляет Айоне прессу. У него наверняка есть ее точный адрес. — Толстяк помолчал

и, сощурившись, взглянул на Дэвида. — А вы точно не какой-нибудь там инспектор или кто-то в этом роде?

— Нет, что вы, ни в коем случае. Мы друзья Айоны и беспокоимся о ней, — поспешил заверить его Дэвид.

— Вам бы не об Айоне беспокоиться. Она-то как скала. А вот про Би этого не скажешь.

Марта хотела спросить, почему им надо беспокоиться насчет Би, но Дэвид, не проявив ни малейшего любопытства, уже направился к выходу. Эркюль Пуаро из него был, прямо скажем, никакой.

Они зашли в торгующий газетами и журналами магазинчик, где Дэвид вновь показал фотографию и повторил свой вопрос. Хозяин вытащил на прилавок объемистую конторскую книгу, нашел нужную страницу и повел пальцем вниз. Где-то в самом низу его палец остановился, а сам он посмотрел на посетителей поверх очков.

— Да, у меня есть ее адрес, — сказал он. Участники поискового отряда вытянули шеи. — Но боюсь, назвать его я вам не смогу, поскольку подчиняюсь закону о защите персональных данных.

Его палец по-прежнему оставался на странице. Газетчик в упор посмотрел на Марту и подмигнул ей, после чего несколько раз постучал пальцем по странице, захлопнул книгу и убрал на место.

— Три тысячи чертей, — произнес Дэвид, когда они вышли на улицу. Марте подумалось, что это самые ругательные слова в его лексиконе. — Как я и думал, поиски окажутся нелегкими.

— Я узнала ее адрес, — вдруг сказала Марта. Все с недоумением посмотрели на нее. — Странное какое-то название: Ривервью-Хаус^[19]. У торговца газетами в этой его книге подсмотрела. Я еще в детстве научилась читать вверх тормашками и потому знаю, что сказал бы обо мне детский психолог. Если честно, я поступила не слишком красиво. Но ведь знание — это сила.

— Конечно, неэтично читать чужие записи без разрешения, даже если ты читаешь их вверх тормашками, — согласился Дэвид. Но в данном случае цель оправдывает средства.

Дэвид вбил адрес в свой смартфон, а затем повел себя так, как ведут пожилые люди, когда им приходится иметь дело с Гугл-картами. Он поворачивался в разные стороны, смотрел на экран мобильника, пытаясь понять, в каком направлении идти.

Наконец он вскинул руку с телефоном и зашагал вперед. Остальные последовали за ним, словно туристы на экскурсии. Минут через десять они уже оказались у двери дома Айоны.

Это был традиционный, отдельно стоящий дом, старый и немного причудливый, но хорошо сохранившийся и этим во многом похожий на саму Айону. Сквозь фасадное окно с металлическими переплетами просматривалась столовая: стены, обшитые деревянными панелями, камин, пианино и хрустальная люстра, свешивающаяся с потолка. Марта считала, что люди давно уже отказались от столовых в домах, заменив их кухонными островками, стойками для завтраков и заказом еды онлайн.

Дэвид нажал кнопку звонка. Изнутри послышалось

тявканье Лулу, становящееся все громче. Французская бульдожица приближалась к двери.

Марту грыз вопрос: не чувствуют ли взрослые, что ситуация, прямо скажем, несколько странная? Когда обнаружилось, что Айону давно никто не видел в поездах, следующим очевидным шагом было отправиться на ее поиски. И теперь, когда они очутились здесь, вся эта затея показалась Марте несколько «сталкерской» и смахивающей на вторжение. Может, ей и впрямь стоило отправиться в «Коммон» и что-нибудь замутить с креативными ребятами?

Может, это только она, затаив дыхание, ждала, когда дверь откроется? Но дверь не открывалась. Лулу тявкала, царапая когтями пол. Санджей нагнулся, надавил дверцу медной щели для писем и заглянул Внутрь.

— Никаких признаков Айоны. Би тоже не видно. Но Айона не могла уйти далеко, поскольку никогда не оставляет Лулу надолго.

— Вы правы. Нельзя отделяться от своего деймона, — кивнула Марта.

— Сейчас проверю, можно ли попасть внутрь через заднюю дверь, — сообщил Пирс. Заметив испуг на лице девочки, он добавил: — Я научился проникать в чужие дома, когда мне было меньше лет, чем тебе сейчас. Хотя могу поклясться: я не крал ничего, кроме еды. Можешь представить удивление хозяев: они обнаруживают, что в их дом залезли воры, но вся пропажа исчисляется ломтем хлеба и арахисовым маслом!

Когда Марта услышала это, ей пришлось стереть прежнюю картину детства Пирса, которую она себе нарисовала: особняк из котсуолдского камня, навороченная бытовая техника, погреб, набитый едой, мать, делающая домашний мармелад, и парочка одинаковых кокер-спаниелей с нелепыми именами, которые так нравятся богатым. Например, Дживс и Вустер или Джин и Тоник. Так каким же на самом деле было его детство?

— Санджей, вы не подсобите мне перелезть через ограду? — попросил Пирс. — Я уже не настолько проворен, как в те годы.

Санджей довольно неумело помог ему перелезть через деревянные боковые ворота. При виде столь бесцеремонного нарушения закона Дэвид аж потерял дар речи. Но в их ситуации это представлялось вполне оправданным.

И вновь все застыли в ожидании.

АЙОНА

Своих вагонных друзей Айона заметила из окна столовой. Она спряталась за занавеской, а затем прошмыгнула в гостиную, выходящую на задний двор. Там она села на пол у стены и свернулась в комочек, постаравшись стать совсем маленькой и невидимой. Ей хотелось, чтобы дверной звонок поскорее замолчал.

И он действительно замолчал. Стало тихо. Даже Лулу перестала лаять. И только Айона решила, что незваные гости ушли и теперь можно вылезти из укрытия, как в двустворчатом французском окне гостиной вдруг появилось чье-то лицо. Женщина испуганно вскрикнула.

— Айона, это я, Пирс! — услышала она. Наверное, он тоже кричал, но стекло приглушало звуки. — Вы можете меня впустить?

— Проваливайте! — крикнула она в ответ.

— Ну пожалуйста, откройте, — умоляющим тоном произнес он. Затем повел себя в типично мужской манере, лишний раз подтверждая поговорку «Горбатого могила исправит». Тон Пирса сделался агрессивным: — Иначе мне придется разбить стекло.