Люди с платформы №5

Пули Клэр

Как хорошо, что Эмми не знала о мыслях, бродивших в его голове. Санджей мысленно поклялся впредь больше не сторониться ее в поезде. Созданы они друг для друга или нет, значения не имеет. Он привыкнет к тому, что Эмми собирается замуж за другого. Здорово, если они останутся друзьями. Вот только нужно расстаться с привычкой представлять ее обнаженной. Черт, даже сейчас он мысленно снимал с нее одежду.

— Приехали! — сообщила Эмми. — Не выпить ли нам кофе, пока мы ждем остальных?

— Конечно, — тут же согласился Санджей.

Он мысленно воззвал к Вселенной и попросил ее

нарушить сигнализацию на железной дороге, чтобы в течение часа, а еще лучше двух, к платформе Хэмптон-Корт не подошел ни один поезд. Ну почему, когда тебе позарез куда-то нужно, поезда всегда опаздывают, но зато, когда ты хочешь подольше побыть с девушкой, которую втайне любишь, они приходят секунда в секунду? Санджей быстро поправил себя: «С девушкой, которую ты хочешь узнать получше как свою платоническую подругу».

— Заодно расскажете мне о приготовлениях к свадьбе.

Произнеся эти слова, Санджей почувствовал, что занимается мазохизмом. С таким же успехом он мог сунуть руку в кипяток.

Возле кафе, на тротуаре, стояло три столика. Если сесть за какой-нибудь из них, отсюда будет виден выход с платформы. Прекрасное место для ожидания остальных членов «поискового отряда».

— Эмми, займите столик, а я схожу за кофе, — вызвался Санджей. — Какой вам взять?

— Капучино с соевым молоком. Вас не затруднит проверить, есть ли у них этический сертификат^[17] на кофе? Если нет, возьмите мне зеленый чай.

Санджей и подумать не мог, что это были последние слова, которые он слышал от Эмми. Когда молодой человек вышел из кафе с двумя чашками вполне этичного капучино и ломтиком бананового хлеба, сделанного из таких же этично собранных бананов, Эмми за столиком не было.

ПИРС

09:45. Сербитон — Хэмптон-Корт

После того рокового утра жизнь Пирса стала значительно лучше. Ему нравилось так думать, поскольку слова «роковое утро» звучали почти романтично. В отличие от пугающей реальности.

Кандида решительно вмешалась в ход событий, установив тотальный контроль. Пирсу оставалось лишь двигаться в новом потоке жизни и делать то, что ему велят. Ведь это он, пытаясь разрулить все самостоятельно, напрочь запутался и создал хаос. Именно так и заявила ему Кандида: голос ее при этом звучал мягко, но формулировки отличались беспощадной жесткостью.

Остатки денег, выплаченных ему в качестве компенсации, Кандида положила на защищенный счет, имеющий низкий процент, зато отличающийся надежностью. Пирс попытался было предложить более высокодоходное вложение, но жена в ответ лишь выразительно посмотрела на него.

Она встретилась с администрацией школы Минти и детского сада, куда ходил Тео. Обе встречи, по ее словам, были необходимыми, но унизительными. В обоих местах Кандида попросила об отсрочке платежей по текущему году, что давало ей и Пирсу некоторое время для маневра и выработки стратегии на будущее. «Порше», естественно, пришлось продать.

Кандида продала соседу и лужайку за домом, на которую тот давно имел виды. Пони — любимица Минти — перебралась в конюшню местной школы верховой езды. Там согласились бесплатно держать и кормить лошадку при условии, что, помимо Минти, на ней будут кататься и другие ученики. Доходы от продажи лужайки позволили внести значительную сумму по оплате закладных. Кандида запоздало признала, что ее бутик не давал доходов и был бездонной дырой, высасывающей деньги. Сейчас она оформляла документы на продажу магазина своей подруге, имевшей богатого и глупого супруга. Именно таким в недалеком прошлом был и сам Пирс.

Кандида разобралась со всеми счетами, которые Пирс прятал в ящике комода, частично оплатила задолженности по кредитным картам. Она собственноручно выдавала мужу деньги на карманные расходы. Пирс смирился с тем, что Кандида обращается с ним как со своим третьим ребенком. По правде говоря, он заслужил такое отношение, поскольку месяцами лгал ей, подвергая опасности жизни всех членов семьи. Как ни странно, Пирс не тяготился своим нынешним положением. Наоборот, он испытывал странное спокойствие, переложив все обязанности на плечи жены. Чем-то это напоминало возвращение в спокойное, безопасное детство, которого у него никогда не было.

Сегодня пассажиров на платформе оказалось гораздо меньше, чем в будние дни, и Пирс легко нашел Марту.

— Здравствуй, Марта. Я очень рад, что могу поговорить с тобой наедине. Я хочу тебя поблагодарить. Кандида рассказала мне, какой умницей ты оказалась в то утро. Сам я почти ничего не помню. Должно быть, я здорово тебя напугал. Прости меня, пожалуйста. Говорю тебе честно, я бы никогда… — Он умолк.

— Ясно, — ответила Марта, которую совсем не убедили слова Пирса. — Давайте не. будем об этом. Я рада, что с вами все в порядке. С вами действительно все в порядке?

— Конечно! — с жаром воскликнул Пирс, хотя в душе вовсе не испытывал такой уверенности. — Если хочешь, я с удовольствием возобновлю наши вагонные уроки. Мне нужно куда-то девать время, и я хочу проводить его с пользой! Ты согласна?

Марта улыбнулась и кивнула. К ним приближался поезд. Она заметила, что Пирс стоит достаточно далеко от края платформы. Состав остановился. Сквозь толстые, частично матовые стекла вагонных окон они увидели Дэвида.

Пирс знал, как зовут этого человека. Чтобы снова не забыть постоянно ускользающее из памяти имя, он шариковой ручкой написал на запястье «Дэвид». Манжета надежно скрывала его шпаргалку.

— Доброе утро, Дэвид! — уверенным тоном поздоровался Пирс.

— Привет, Пирс! Привет, Марта! Я занял вам места. А теперь смотрите! — Дэвид полез в рюкзак, стоявший на соседнем сиденье, достав оттуда термос и пластиковые чашки. — Марта, я воспользовался твоей подсказкой и спросил себя: «А как бы поступила Айона?» И вот, угощайтесь.

Дэвид наполнил три чашки горячим шоколадом. Вид у него был как у участника кулинарного конкурса, представляющего судьям свой шедевр.

— Марта, а твоя мама не возражала, что ты поехала с нами? — спросил он.