Люди сорок девятого
Шрифт:
* * *
Влетев на главную улицу городка в облаке серебристого снега, Морган чуть придержал кобылу, позволяя миссис Черрингтон выиграть скачку. Хмурое небо быстро затягивалось тучами, набирал силу ледяной ветер, и Морган не мог точно сказать, что вызвало румянец на щеках женщины - мороз, или временное забвение всех проблем, но его сомнения развеялись, когда она протянула ему руку и сказала:
– Спасибо.
Спешившись возле похоронной конторы, стрелок оставил даму ждать в седле и прошел
– А теперь, - Морган старался, чтобы его голос звучал как можно тверже, - вы поедите домой и ляжете спать.
– Я должна ехать с тобой, - еле держась в седле от усталости после бессонной ночи и долгих часов дороги верхом, едва справляясь с отдышкой, пыталась протестовать миссис Черрингтон.
– Он быть мой муж. Ты не отвечать за его гибель. Я отвечать.
– Как вы не понимаете!
– Морган грубо выдернул из ее рук поводья и поехал вперед, ведя ее мула рядом.
– Мы все виноваты в этом. Невиновных нет.
Женщина вцепилась в луку седла и закрыла глаза: сил спорить уже не было. Дальше по улице Морган заметил возню рядом с редакцией "Индепендент газетт", но не глядя, проехал к дому миссис Черрингтон и спешился там. Сняв спутницу с седла, стрелок прислонил ее голову к своему плечу так, чтобы она не могла ничего видеть и перенес ее в прихожую. Услышав, как открывается дверь, по лестнице сбежала Жаклин.
– Как я боялась...
– начала она, но так и не закончила, увидев, состояние матери.
– Перенесите ее наверх, мистер Джуннайт.
Глаза девочки были опухшими от слез: она догадывалась, что случилось с ее отцом, всю ночь беспокоилась о матери, а сегодня, отправившись покупать молоко на завтрак, обнаружила, что никто из ее друзей не желает с ней говорить, да и взрослые ее игнорируют. Морган прочел все по ее лицу; ему хотелось что-нибудь сказать, что-нибудь обнадеживающее, но он просто пошел наверх. Пока Джуннайт поднимался по лестнице, его сердце тревожно колотилось и мрачное предчувствие беды не оставляло его ни на мгновение. Положив миссис Черрингтон на кровать в спальне и накрыв ее пледом, Морган на минуту задержался, разглядывая бледное утомленное лицо. "Сумеет ли она пережить все, что еще предстоит?" Он снова начал в этом сомневаться.
Морган провел по лицу ладонью и, резко развернувшись, выбежал из комнаты и из дома. Взяв под уздцы лошадку и мула, Джуннайт завел их в конюшню, привязал в стойлах и тщательно растер, хотя мысли его были возле редакции "Индепендент газетт". Закончив работу, стрелок пешком пошел к дому Оуэна. Предчувствие дурного никогда не обманывало Моргана: люди, вытягивая шеи от любопытства, рискуя заполучить перелом, быстрыми шагами, не задерживаясь, обходили издателя, стоящего на четвереньках в снегу перед выбитой, сорванной с петель дверью. Во всю скулу этого столпа местного общества вздулся черный синяк, глаз заплыл, в волосах запеклась темная кровь. На нем была только шерстяная рубашка и брюки. Коченеющими пальцами Оуэн рылся в глубоком снегу, вытаскивая из едва заметных вмятин маленькие литеры. Вывески над дверью не было - она валялась тут же, сломанная пополам, по стеклам окон разбегались причудливые паутины трещин. Ничего не говоря, Морган опустился рядом с издателем и принялся ему помогать. Немного позже, когда они тащили драгоценный урожай в разгромленное помещение, Оуэн поглядел на Джуннайта и этот взгляд сказал стрелку об уважении и благодарности, а еще о том, что пропасть между ними больше не существовала. Не сговариваясь, они подняли дверь и вернули на положенное ей место, починив петли.
– Ты сможешь привести его в рабочее состояние?
– спросил
– С твоей помощью - может и получится, - ответил Оуэн, хватаясь за угол машины и пытаясь вернуть ее в вертикальное положение.
– Я тут раскопал кое-что: железная дорога хочет заполучить здесь землю - другой путь слишком дорого обойдется, так что боссы готовы заплатить владельцу кругленькую сумму. Не из-за этого ли вся грызня?
– Наверное, ты прав, - ответил Морган, наваливаясь на пресс с другого края и толкая изо всех сил до тех пор, пока громадина не дрогнула под их совместным напором и не встала, как полагается. В редакции топилась печка, и было довольно жарко; Джуннайт заметил это только сейчас и расстегнул две верхние пуговицы куртки.
– Я тут тоже кое-что понял, - добавил стрелок, вытирая руки, заляпанные смазкой, о штаны.
– Насчет револьвера, который был у Черрингтона в руке.
И он изложил все свои соображения, пока Оуэн осматривал пресс в поисках повреждений. Морган мало что понимал в процессе починки сложных машин и прямо заявил об этом издателю, но тот только посмеялся.
– Я тоже ничего не знал, пока эта штуковина меня не захомутала... Ты на меня внимание не очень обращай, у меня с головой после войны не важно: иногда галлюцинации бывают или много болтать начинаю.
Морган поморщился, снимая шубу и вешая ее на крюк у двери.
– Похоже, ни для кого в этой стране война не прошла бесследно.
– А ты как думал?
– спросил Оуэн.
– Передай молоток.
Морган молча вынул из корзины в углу требуемый инструмент, а издатель продолжал, полностью поглощенный машиной:
– Я военным корреспондентом был и писал статьи... То, что видел, писал. Но они, газетчики, говорили, что это слишком мрачно. "Убивает боевой дух в новобранцах, и в тех, кого только планировалось вербовать..." - повторяли они. Но я-то видел правду, и она в моем сердце написана кровавыми буквами, как на стене у Валтасара. Вот, как война закончилась, я и купил этот станок, чтобы стать хозяином самому себе, потому что, если не рассказывать все как на духу - пусть даже этого никто не прочитает - демоны выползут из самых темных уголков души и высосут из тебя все силы. Кажется, я нашел средство борьбы с ними, но как разорвать круг насилия?
Морган почувствовал, как все его существо наполняет уважение к этому человеку. "Может, вот он - верный путь", - метнулся его измученный разум в новый коридор, в конце которого, казалось, наконец-то возник проблеск света. "Может быть..."
– Кто?
– спросил он жестко.
– Кто это сделал?
– Какие-то парни с лицами, закрытыми платками, - Оуэн пожал плечами.
– Я не успел их разглядеть. Давай сюда клещи и держи вон ту штуку. Так, так...
Аккуратными быстрыми движениями издатель затянул гайку, окинув свою работу критическим взглядом, выпрямился, чтобы передохнуть, и взгляд его, поблуждав по помещению, уперся в Моргана, странно изменившись, но он ничего не сказал, только мотнул головой, как будто с досады, взял со стола масленку и, обмакивая в нее палец, принялся смазывать внутренности пресса.
– Они явились сюда по твою душу, - вдруг сказал Оуэн.
– Всех на улице расспрашивали, где ты, но никто им этого не сумел сказать, потому что все эти трусы так старательно игнорировали Марию, что не заметили, как вы из города испарились. Гробовщик, правда, их послал на Бут-Хилл, но они там ничего не нашли и вернулись еще больше разозленные. Тогда и ко мне прицепились. "Ты, - говорят, - должен знать, где они"... Ничего... Бывали деньки и похуже.
Отойдя подальше, Оуэн придирчиво оглядел свою работу, а потом, устало вздохнув, рухнул в кресло, обмахиваясь одной из своих листовок.