Люди сороковых годов
Шрифт:
– Солдат!
– крикнул он.
Вошел солдат. Он передал ему свою пленницу.
– Держи крепче!
И тотчас же потом закричал: "Ты еще кто, ты еще кто?" - нащупав какую-то другую женщину. Та тоже притихла. Он и ее, передав солдату, приказал ему не отпускать.
– Теперь пойдемте в моленную ихнюю, я дорогу знаю, - прибавил он опять шепотом Вихрову и, взяв его за руку, повел с собой.
Пройдя двое или трое сеней, они вошли в длинную комнату, освещенную несколькими горящими лампадами перед целым иконостасом
– Разбежались все, черти!
– говорил стряпчий.
– Но, может быть, тут никого и не было, - сказал ему Вихров.
– Как никого не было? Были!
– возразил стряпчий.
В это время вошел в моленную и сам Иван Кононов, высокий, худощавый, с длинной полуседой бородой старик. Он не поклонился и не поздоровался со своими ночными посетителями, а молча встал у притолка, как бы ожидая, что его или спросят о чем-нибудь, или прикажут ему что-нибудь.
– Куда это прихожан-то своих спрятал?
– спросил его Миротворский.
– Никого я не спрятал, - отвечал Иван Кононов, с какой-то ненавистью взглянув на Миротворского: они старые были знакомые и знали друг друга.
– Что же, разве сегодня службы не было?
– продолжал тот.
– Кому служить-то?..
– отвечал Иван Кононов опять как-то односложно: он знал, что с господами чиновниками разговаривать много не следует и проговариваться не надо.
– Ты отслужишь за попа, - заметил Миротворский.
– Нет, я не поп!
– отвечал уже с усмешкой Иван Кононов.
– Так, значит-с, мы в осмотре напишем, что нашли раскиданными по иолу подлобники!
– И Миротворский указал Вихрову на лежащие тут и там небольшие стеганые ситцевые подушки.
– Это вот сейчас видно, что они молились тут и булдыхались в них своими головами.
Вихров на это молчал, но Кононов отозвался:
– Известно, молимся с семейством каждый день и оставляем тут подушечки эти, не собирать же их каждый час.
– А ладаном отчего пахнет, это отчего?
– спросил плутовато Миротворский.
– И ладаном когда с семейством курим, не запираюсь в том: где же нам молиться-то, - у нас церкви нет.
– Это что еще?
– воскликнул вдруг Миротворский, взглянув вверх.
– Ты, любезный, починивал моленную-то; у тебя три новые тесины в потолке введены!
– Ничего нет, никаких тесин новых!
– отвечал Кононов немного сконфуженным голосом и слегка побледнев.
– Как нет? Вы видите?
– спросил Миротворский Вихрова.
– Вижу, - отвечал тот, решительно не понимая, в чем тут дело и для чего об этом говорят. В потолке, в самом деле, были три совершенно новых тесины.
– Как же ты говоришь, что не новые?
– сказал Миротворский Кононову.
– Не новые, - повторил тот еще раз.
– Нет, это новые!
– сказал ему и Вихров.
Кононов ничего не отвечал и только потупился.
–
Вихров проклял себя за подтверждение слов Миротворского о том, что тесины новые.
– Ну-с, теперь станемте опрашивать захваченных, - продолжал Миротворский и велел подать стол, стульев, чернильницу, перо и привести сторожимых солдатами женщин.
– Хорошо ли это делать в моленной?
– заметил ему Вихров.
– По закону следует на месте осмотра и опрашивать, - отвечал Миротворский.
Все это было принесено. Следователи сели. Ввели двух баб: одна оказалась жена хозяина, старуха, - зачем ее держали и захватили неизвестно!
Миротворский велел сейчас же ее отпустить и за что-то вместо себя выругал солдата.
– Дурак этакий, держишь, точно не видишь, кого?
Другая оказалась молодая, краснощекая девушка, которая все время, как стояла в сенях, молила солдата:
– Отпусти, голубчик, пожалуйста!
– Не смею, дура; зачем ты сюда приходила?!
– Да я так, на поседки сюда пришла, да легла на печку и заснула.
Миротворский начал плутовато допрашивать ее.
– Ты православная?
– Православная.
– А в церковь редко ходишь?
– Где в церковь-то ходить, - далеко.
– Ну, а сюда, что ли, в моленную ходишь?
– Ино и сюда хожу!
– проболталась девушка.
Миротворский все это записывал. Вихрова, наконец, взорвало это. Он хотя твердо и не знал, но чувствовал, что скорее он бы должен был налегать и выискивать все средства к обвинению подследственных лиц, а не депутат ихний, на обязанности которого, напротив, лежало обстаивать их.
– Позвольте, я сам буду допрашивать и писать, - сказал он, почти насильно вырывая у Миротворского перо и садясь писать: во-первых, в осмотре он написал, что подлобники хотя и были раскиданы, но домовладелец объяснил, что они у него всегда так лежат, потому что на них молятся его домашние, что ладаном хотя и пахнуло, но дыма, который бы свидетельствовал о недавнем курении, не было, - в потолке две тесины, по показанию хозяина, были не новые.
Пока он занимался этим, Миротворский будто бы случайно вышел в сени. Вслед же за ним также вышел и Иван Кононов, и вскоре потом они оба опять вернулись в моленную.
Вихров, решившийся во что бы то ни стало заставить Миротворского подписать составленное им постановление, стал ему читать довольно строгим голосом.
– Что ж, хорошо, хорошо!
– соглашался сверх ожидания тот.
– Но только, изволите видеть, зачем же все это объяснять? Или написать, как я говорил, или уж лучше совсем не писать, а по этому неясному постановлению его хуже затаскают.