Люди сороковых годов
Шрифт:
Это и была танковая засада, замечательное изобретение советских танкистов, сыгравшее большую роль в памятных боях Орла.
Александр Бурда сообщил мне, что он с шахты имени Ленина Луганской области; родной его городок - Ровеньки, где в двадцатых годах не раз доводилось бывать и мне, когда я работал в "Луганской правде". Мы дружно вспоминали Луганщину, наши комсомольские съезды, пуск первого мартена на заводе имени Октябрьской революции в 1927 году, тихие Ровеньки.
Бурда в те годы был механиком горной механизации. В 1933 году его призвали в армию и послали в Харьков, где была создана одна из первых советских танковых частей. Там его зачислили в полковую
В 1934 году, когда формировалась первая в СССР тяжелая танковая бригада, Бурду зачислили в экипаж старшины Вербицкого пулеметчиком третьей башни. Так и началась его карьера танкиста.
Стрелял он отлично, получал за это поощрения по службе, был назначен командиром центральной башни. Прошел специальные курсы, которыми руководили инженеры с завода, где строился танк Т-35. Стал младшим командиром. Кончился срок службы - предложили сверхсрочную. Написал письмо матери - она работала на шахте откатчицей вагонеток, - попросил у нее совета. Она ответила: "Смотри сам, но я лично желала бы, чтобы ты был военным". Так и порешил навсегда связать свою судьбу с армией.
В 1936 году сверхсрочника Александра Бурду послали на созданные при бригаде курсы младших лейтенантов.
Окончил курсы - стал командиром взвода и служил в учебной танковой роте Шалимова{17}. В 1940 году лейтенанта посылали на курсы усовершенствования командного состава бронетанковых войск в Саратов. Закончил он эти курсы с оценкой "отлично" по всем предметам. Ему было присвоено звание старшего лейтенанта.
Вернулся Александр Бурда в свою родную бригаду, которая теперь носила номер 14; но к этому времени она стояла уже не в Харькове, а в Станиславе неподалеку от границы. Там его назначили командиром роты, вооруженной средними танками Т-28. А вскоре на основе 14-й бригады была создана 15-я танковая дивизия. В ее рядах и служил он вместе со своим другом и соперником веселым ростовчанином Заскалько и многими другими танкистами, которые потом воевали в рядах бригады Катукова.
Первые выстрелы старший лейтенант Бурда, как я уже говорил, услышал на рассвете 22 июня 1941 года в городе Станиславе. Оттуда он и начал свой долгий военный путь. О том, как невероятно тяжелы были эти первые дни и недели войны для танкистов 15-й танковой дивизии, - да и для кого из советских людей они не были тяжелы!
– дает представление уже приведенный мною рассказ Заскалько.
Отлично воевал в те дни и Александр Бурда. Один из наиболее трудных и сложных боев в своей жизни он провел со своей танковой ротой 14 июля 1941 года под Белиловкой - на украинской земле. Танкисты атаковали и разгромили колонну гитлеровцев, которая прорывалась к Белой Церкви в сопровождении пятнадцати танков. Наши танкисты при этом никаких потерь не понесли.
– Не зря мы так много внимания уделяли до войны стрельбам на полигоне, - говорил мне впоследствии Александр Бурда, вспоминая об этом бое, - Теперь учеба дала свой результат. Не только мы, командиры машин, добились точных попаданий, но и наши башенные стрелки. Тогда, под Белиловкой, мы с моим стрелком Васей Стороженко{18} шестнадцатью снарядами уничтожили немецкий танк, четыре машины с боеприпасами и тягач с пушкой. Для начала вроде неплохо...
Обстановка обострялась с каждым часом, - сказал он.
– Гитлеровцы уже хорошо знали, что мы рыщем здесь, и на рубежах нашего вероятного появления выставляли танковые и артиллерийские заслоны - захватить их врасплох уже не удавалось.
И вот в этой обстановке мы все же наносим им фланговый удар. Все делалось в спешке: времени для обстоятельной разведки не хватало. Видим, бьет противотанковая
А положение все обостряется. Налетела немецкая авиация, потом пошли на нас шестьдесят танков, а в нашем полку оставалось всего двенадцать исправных боевых машин. За немецкими танками мчатся мотоциклисты-автоматчики...
С великой злобой начали мы этот бой. И сразу же вам скажу: как это ни удивительно, мы его выиграли, хотя соотношение сил, как видите, было для нас ужасно невыгодным. Чем мы взяли верх? Опять же хитростью и умением. Шел бой вроде игры в прятки. Они за садом - мы в саду, они в саду - мы на восточном берегу реки. А в решающие минуты смело шли на сближение. В саду и на поле, среди высоких хлебов, чуть не таранили друг друга.
Наши пушки разбивали немецкие танки один за другим. Доставалось и нам, но все же мы ни одной машины не потеряли, все потом ушли своим ходом. У одной нашей машины мы потом насчитали несколько пробоин, но она так и не загорелась; ни мотор, ни ходовая часть ее не были повреждены.
Все в этом бою перепуталось. Помню, стоим мы в саду, заправляемся, вдруг подъезжают на мотоциклах гитлеровцы. Стоят и смотрят, наверное приняли за своих. Потом как крутанут мотоциклы, помчались во весь дух прочь. Мы их перестреляли, забрали девять мотоциклов.
В это время нас стали обходить еще более крупные силы. Нам дали приказ отступать. Мне с группой из шести танков было поручено прикрыть отход дивизии: она должна была сосредоточиться в новом районе. Мы вели бой из засад...
Выполнили мы боевую задачу, тут началось самое трудное: боеприпасы и горючее на исходе, а приказа о смене позиций все нет. Отходить без приказа нельзя и воевать уже нечем. К тому же состояние боевой техники отвратительное: моторы уже отработали то, что им положено. У одного танка вышел из строя стартер - у него мотор заводится только от движения, когда машину на буксире потянешь. А если он заглохнет под обстрелом, что тогда?
Укрылись мы в леске, как было условлено, хорошо замаскировались, ждем связного от командования. А тут, как на беду, гитлеровцы. Их много. И разбивают бивуак метрах в тридцати от наших танков. У нас такой случай был предусмотрен: если появятся гитлеровцы - ждать, не выдавая себя, приказа о смене позиции, а как только связной проберется - удар гранатой - это сигнал немедленно заводить все моторы, и на полной скорости, ведя огонь последними снарядами и патронами, прорываться к своим.
Вот мы ждем, присматриваемся, прислушиваемся. Гитлеровцы разожгли костры, сели поужинать, потом улеглись спать, оставив часовых. Уже полночь... Час ночи... Связного все нет. Стало жутковато. Вдруг слышу, что-то шуршит. Пригляделся - ползет человек без пилотки. Шепчу:
– Кто такой?
– Я... лейтенант Перджанян, с приказом.
У него в одной руке винтовка, весь обвешан гранатами. Я его хорошо знал.
– Приказано отходить. Вот маршрут...
Ну, все сделали, как условились. Удар гранатой - в сторону фашистов, все моторы взревели, неисправную машину дернули, она с ходу завелась. Даем бешеный огонь по кучам спящих гитлеровцев, по их пушкам, грузовикам. У них паника, мечутся у костров. Много мы там их положили. Прорвались...
Остановился, пересчитал машины - одной нет. Что такое? Неужели погибла? Взял винтовку, побежал по дороге с Перджаыяном поглядеть, что случилось. Смотрим, чернеет наш Т-28.