Люди среди людей
Шрифт:
Не все тогда согласились с Исаевым, но через год он выступил на еще более широком и представительном форуме в Ташкенте и во всех деталях доложил разработанную им тактику и стратегию предстоящей борьбы. Надо обрушить главный удар не на очаги аскаридоза вообще (поселки, кишлаки), а на так называемые микроочаги, на каждый отдельный крестьянский двор, на дом, где болеет несколько человек и почва особенно загрязнена яйцами глистов. Уничтожить микроочаг, оздоровить всех членов семьи - вот главная цель медиков. Оздоравливая двор за двором, кишлак за кишлаком, можно изгнать аскарид повсеместно. Через пять лет аскаридоз в Узбекистане станет термином историческим. А через семь - десять лет от ненавистного гельминта избавится вся страна.
Страстный оратор, готовый четко и резонно ответить на
«…Я всегда был поклонником вашего паразитологического энтузиазма, Вашего образа мышления. Ваша работа по девастации ришты в СССР является таким гармоничным сочетанием теоретической мысли и комплексом практических манипуляций, которое заставляет меня широко пропагандировать Ваши работы как в СССР, так и за рубежом. Сейчас мне чрезвычайно приятно, что Ваш талант и энергия используются для борьбы с гель-минтозами. Активное Ваше участие в борьбе с этим социальным злом я всемерно приветствую»1 [1 Письмо из санатория «Узкое» от 12 ноября 1958 г. (подлинник).].
Нашлись, однако, и скептики. Вокруг исаевской идеи возник спор. С одной стороны, победителю ришты и малярии трудно было не доверять. Появился даже специальный приказ министра здравоохранения, где против слова «аскаридоз» стояло безоговорочное «ликвидировать». Но многие ученые видели, насколько скоропалительным выглядело это предложение. Даже академик Скрябин, поразмыслив, заявил (1959), что десять лет для такой гигантской работы - срок недостаточный. Леонид Михайлович продолжал стоять на своем. И без того не очень-то умеющий выслушивать собеседников, Исаев на этот раз совсем не пожелал внимать оппонентам. Он так свято уверовал в свою новую теорию, что при обсуждении Программы КПСС в 1961 году направил в газету «Правда» свои дополнения: тезис о решительном сокращении болезней в Советском Союзе предложил уточнить - уже в первое десятилетие строительства коммунизма, считает он, можно покончить с возбудителями и переносчиками паразитарных заболеваний: гельминтами, комарами, мухами, клещами, москитами2 [2 Из Самарканда в редакцию газеты «Правда» отправлено 2 сентября 1961 г. (копия)].
«Тактика и стратегия», лишь недавно изложенные на бумаге (летом 1958 года), становятся руководством к действию всех сотрудников института в Самарканде. Начинаются экспедиции в Ургут. Там, в предгорьях Узбекистана, поставлен первый опыт по массовому уничтожению аскаридозных микроочагов. Очаг в Ургуте так же стар, как все здешние кишлаки. Аскариды мучили дехкан задолго до арабского и монгольского нашествия. Но по плану Исаева через пять лет в Ургуте пе должно оставаться ни одного больного. Пять лет - и ни дня больше! Директор днюет и ночует в предгорных кишлаках. Фанатичная одержимость звучит в каждом его письме: «Закончил поездку в Ургут. Там начинается великая битва с аскаридозом. Трудная задача. Нужно провести революцию в быту, надо уничтожить терпимость к антисанитарии. Начать с медработников. У меня желание сказать каждому: «Покажи мне свою уборную, и я скажу, кто ты» [1 Письмо жене из Самарканда от 29 августа 1958 г.].
Последние строки могут показаться некоторым читателям не слишком эстетичными. Но жизнь есть жизнь. Для паразитолога, взявшегося избавить людей от векового страдания, не существовало в те дни неэстетичных тем. От того, как устроены в кишлаках уборные, зависело главное - будут ли уже излеченные больные заражаться снова. Мне вспоминается фраза, которой Исаев встретил меня в Самарканде в 1958 году: «Я дал бы ученую степень кандидата наук первому, кто предложит рациональный тип отхожего места. Не смейтесь! Вы даже не представляете, насколько здоровье общества зависит от устройства уборных!» Если я и улыбнулся тогда, то не столько словам собеседника, сколько горячности, с которой он их произнес. Откуда мне было знать, что уборные в тот момент находились в центре научных интересов прославленного паразитолога?
Осенью 1962 года, через пять лет после начала исаевского похода против гельминтов, сотрудники института и местные медики подвели итог работы. Было обследовано десять тысяч жителей окрестных кишлаков. Те, кого лечили и кого не лечили. И что же? Вместо двенадцати процентов в Ургуте осталось меньше чем полпроцента больных. Число жертв аскариды уменьшилось в двадцать пять раз!
Мне очень хотелось бы закончить свой рассказ о борьбе человека с аскаридой словами о том, что страна наша полностью очищена нынче от червя-паразита и заслуга во многом принадлежит профессору Исаеву. Но, увы, научная истина - не сюжет оперетты, которой автор может по усмотрению придать любую концовку. Счастливые концы в науке куда более редки, чем в беллетристике и на сцене. Короче: Леонид Исаев, одержавший столько славных побед над паразитами всех мастей, на этот раз ошибся. Прав оказался академик Скрябин и все те, кто призывали осторожно оценивать возможности современной гельминтологии. Ни за семь, ни за десять лет одолеть аскаридоз не удалось. Да и победа в Ургуте оказалась не слишком прочной. Уже после смерти Исаева другие исследователи установили факт, коренным образом изменивший отношение паразитологов к этой проблеме. Стало известно, что яйца аскариды сохраняются в почве шесть-семь лет. А это значило, что как бы хорошо врач ни лечил своих пациентов пиперазином, и через два и через три года не исчезает опасность нового заражения. Очевидно, одним только лекарством, при всех его достоинствах, не обойтись. Чтобы добить аскаридоз, надо обратиться к мерам санитарным, нужно привить населению гигиенические навыки, поднять личную культуру каждого жителя кишлака. А на это нужны годы и годы.
Ошибка… А ведь Леонид Михайлович связывал с этой, точно рассчитанной операцией так много надежд! Ученому в семьдесят пять лет, как бы он ни храбрился, победа нужна не только сама по себе, но и для того, чтобы укрепить веру в себя, в свои силы, в свою звезду. И вот - крах. Что должен испытывать учитель, узнающий о провале на экзаменах своего самого одаренного ученика? Врач, теряющий больного, в выздоровление которого он свято верил? Когда биограф обнаруживает ошибки своего героя, ошибки, которые так хорошо различимы в прожекторе времени, он переживает такое же чувство уныния, удрученности.
…Откровенно говоря, к профессору Евгению Семеновичу Шульману, ученику академика Скрябина и знатоку аскаридоза, ехал я с неприятным чувством. Мне надо было узнать у профессора, каково положение с аскаридозом в стране на сегодня. И я уже представлял себе, как мой собеседник сочувственно и вместе с тем укоризненно напомнит, что вот, мол, предупреждали ведь Леонида Михайловича… И мы, живые, станем корить того, ушедшего, за то, что он не захотел в свое время прислушаться к мнению авторитетов…
Однако разговор с профессором Шульманом, человеком немолодым и достаточно умудренным, с самого начала принял неожиданное для меня направление. Бывший противник исаев-ской «тотальной стратегии» заявил, что ошибку Исаева он считает для науки и медицинской практики скорее благом, нежели злом.
– Благом?
– удивился я.
– Леонид Михайлович хватил через край, а это бывает иногда совсем неплохо, - подтвердил Шульман.
– Этот сверхувлеченный Исаев, со своей манерой выдавать желаемое за действительное, волновал, будоражил нас. После его полуфантастических докладов уже нельзя было вернуться к прежним полумерам по отношению к гельминтам.
И тут же ученый продиктовал мне цифры - по сути, прямое следствие «ошибки Исаева». В 1950 году в стране было обследовано на аскаридоз 12 миллионов человек, в 1959 году, в разгар споров вокруг исаевского плана, обследовано уже 34 миллиона, а в 1965-м - 60 миллионов. Соответственно в те же годы советские медики вылечили 5, 12 и 18 миллионов жертв аскаридоза. Иными словами, со времени спора, затеянного Леонидом Михайловичем, врачи по всей стране вылечили двоих больных из трех, пораженных аскаридозом.