Люди среди людей

Поповский Марк Александрович

Я слушал парадоксальные, на первый взгляд, доводы профессора Шульмана, записывал великолепные по мощи победные цифры, а сам думал об удивительной закономерности: большой человек в науке даже своей ошибкой может достичь иной раз больших результатов, чем духовный пигмей целой «правильной» жизнью. Очевидно, верна все-таки старая истина - тот, кто хватил через край, именно он двигает дело вперед. Даже и заблуждения ученого в силу своей крайности способствуют успеху. Всякая вера, внушенная ученым человечеству силой его душевного напора, истинная или ложная, ведущая к победе или обреченная на неуспех, расширяет пределы духовного нашего мира, сдвигает в сторону отслужившие науке вехи.

…И все-таки ему нужна была победа. Только победа. Так престарелый шахматный чемпион на последнем в своей жизни

международном турнире рвется в число лидирующих. Другого случая отыграться уже не будет. Исаев здоров физически и духовно. Он перешагнул возраст, в котором, разбитый параличом, забытый современниками, доживал свои дни Рональд Росс. Он пережил своих соотечественников и коллег: профессоров Ходукина, Латышева, Беклемишева. Но спокойствия, довольства собой нет. Все чаще в разговорах с сотрудниками вспоминает он имя своего блистательного предшественника Алексея Федченко. Счастливец! Погиб, поднимаясь на Монблан. Благородная смерть. Каждому, кто успел в этом мире сделать что-нибудь ценное, нужен в конце жизни свой Монблан, та высшая точка, с которой хочется оглядеться, прежде чем придет пора рухнуть в ледяную пропасть. Леонид Михайлович лихорадочно ищет для себя то последнее важное дело, после которого, как он сам объясняет, «можно сесть за мемуары». Решение пришло в сентябре 1961 года.

В Ташкенте собрался международный симпозиум по тропическим болезням. Врачи Азии, Африки, Америки и Европы делились опытом, рассказывали о своих удачах и неудачах в борьбе с паразитами всех мастей. Исаев поведал о делах малярийных, об аскаридозе в Узбекистане. Доклады понравились. Советский ученый предложил Всемирной организации здравоохранения взяться за ликвидацию ришты в Бомбейской, Хайдерабадской и Мадрасской провинциях Индии. На это потребуется меньше одного процента средств, которые страна затрачивает на борьбу с малярией. Да и Гвинейскую Республику - родину дракункулеза - тоже нетрудно освободить от этого бедствия. Опыт ликвидации ришты в Бухаре дает уверенность, что все риштозные очаги на земле можно погасить самое большее за пять лет.

Как-то само собой получилось, что докладчик из Самарканда стал наиболее интересной фигурой для иностранных гостей. Министр здравоохранения Демократической Республики Вьетнам и делегат Камбоджи консультировались с ним по вопросам, связанным с малярией. На равнинах им удалось достичь вполне удовлетворительных результатов, а в предгорных и горных районах выбить комара из его исконных очагов не удается. Делегатов Индии и Гвинеи привлекло к профессору Исаеву другое: их восхитил снятый еще в 1929 году кинофильм «Ришта». Представитель ВОЗ Л. Г. Брюс-Хватт тоже не мог скрыть своего восхищения успехами узбекских паразитологов. В результате Леонид Михайлович получил сразу несколько приглашений за рубеж. Его зовут в Камбоджу, во Вьетнам, в Женеву, на семинар ВОЗ по переносчикам инфекций.

Встречи в Ташкенте дали новое направление мыслям ученого. Вспомнились давно читанные слова французского микробиолога нобелевского лауреата Шарля Николля: «Знакомство с заразными болезнями вызывает у людей представление о связи и солидарности между ними. Мы объединены общей угрожающей нам опасностью. Этого одного соображения, грубо материалистического, эгоистического, достаточно, чтобы люди… прекратили свои собственные раздоры и братски объединились против общего врага»1 [¹ Шарль Николль. Эволюция заразных болезней. М. 1937, стр. 17]. Исаев осознал вдруг, что его опыта при минимальной технической поддержке достаточно, чтобы стереть с эпидемиологической карты мира сразу несколько красок, символизирующих нынешнее торжество инфекции. Он набрасывает план ликвидации малярии в странах Юго-Восточной Азии. Ему понятно, что за трудности возникли перед вьетнамцами и камбоджийцами. На смену главному разносчику малярии в этом районе пришли второстепенные переносчики, бороться с которыми местные врачи еще не научились. Очистить от ришты Индию и Гвинею тоже не так уж сложно. На это уйдет всего лишь три года.

Вот он, долгожданный Монблан ученого, достойное завершение сорокалетней битвы с тропическими болезнями!

Поездка в Камбоджу назначена на декабрь 1961 года. Для помощи камбоджийскому народу туда должна вылететь целая группа

советских врачей. Профессор Исаев в составе делегации. Он с нетерпением ждет отлета, готовится, волнуется. И вдруг, как гром среди ясного неба, сообщение из Москвы: делегация выехала без него. В чем дело? Ответы должностных лиц уклончивы. Одни утверждают, что произошло недоразумение, другие высказывают заботу о здоровье ученого, третьи советуют оставить мечты о дальних странствиях: «Разве ваша работа в Узбекистане недостаточно интересна?» Кажется, впервые за многие годы Леонид Михайлович растерян. Почему? За что?

Очередное приглашение приходит в Самарканд непосредственно из штаб-квартиры ВОЗ - профессора Исаева ждут в Женеве в первых числах ноября 1962 года на семинар, посвященный переносчикам инфекций. Ну что ж, и это дело. Переносчики - комары, москиты, клещи - мир, о которых профессору Исаеву есть что порассказать специалистам-энтомологам. Образ Монблана снова всплывает перед его глазами, образ вполне реального Монблана, до которого из Женевы рукой подать. Но и поездка в Швейцарию не состоялась: не успели подготовить какие-то бумаги. Исаев все еще хочет видеть в этом простую неудачу. Он не теряет надежды помочь коллегам из развивающихся стран. Эта мысль становится почти навязчивой. В письмах начала 60-х годов он снова и снова возвращается к вопросу об искоренении паразитарных болезней на территории целых государств, целых районов планеты. В журнале «Хроника ВОЗ» появилась статья об успехах маляриологов на Цейлоне. И в тот же день Леонид Михайлович пишет знакомому сотруднику ВОЗ: «Для меня, ветерана борьбы с малярией… радостна весть о победе над врагом народов номер один. Такие вести звучат для меня «слаще звуков Моцарта»… Я считаю необходимым немедленное опубликование героического эпоса об искоренении малярии на Цейлоне. Это необходимо для морального вооружения борцов с малярией, для веры в освобождение от малярии еще угнетенных ею народов» ¹ [¹ Письмо к Брюс-Хватту Л. Г. послано из Самарканда в ноябре 1962 года].

Чужие успехи все больше подогревают его энтузиазм. Не терпится самому вмешаться в битву с незримым врагом. В Женеву попасть не удалось, но на горизонте новая международная встреча, на этот раз в Бразилии, - VII Международный конгресс по тропической медицине. Кому же и ехать в Рио-де-Жанейро, как не старейшему тропическому врачу Исаеву. Он доложит там о своей сорокалетней борьбе с лейшманиозом. Внутренний лейшманиоз в Узбекистане искоренен не без его участия. Но… не станем томить читателя: в Рио-де-Жанейро ученый тоже не попал. Возникли какие-то «уважительные» причины, и в поездке паразитологу было отказано.

Осенью 1963 года Леонид Михайлович уже с абсолютной ясностью видит, что его неудачи не случайны. Добрые намерения, энтузиазм и страсть ученого неизменно разбиваются о некий подводный камень. Что это за камень? В конце 50-х - начале 60-х годов в общественный обиход была пущена доктрина о тех, кто «едет на базар», и тех, кто «едет с базара». Людям пожилого возраста, «возвращающимся с базара», рекомендовалось поторопиться и уступить свои должности молодым. Исаев стал жертвой непродуманного волюнтаристского решения, по которому всех без исключения «стариков» было велено «не пускать». Прямо об этом никто не говорил, но волевой механизм действовал безотказно: возраст 75 «карался» отречением от активной работы, от поездок, в конечном счете, от творчества. Мы знаем теперь, какой урон нанесла «базарная» доктрина в первую очередь миру ученых, где опыт накапливается десятилетиями и где «старики» представляют порой главную ценность. Ошибки прошлого ныне исправлены. Но архивы хранят память о былой несправедливости.

«Для меня, - писал Исаев в сентябре 1963 года, - поездка на Бразильский конгресс имела символическое значение. Она возвращала веру в себя, являлась светлым лучом в жизни человека, попавшего в беду из-за своего долголетия. Трудно жить, сознавая свою неполноценность. Разве не жестоко лишить человека права мечтать о счастливом труде без возрастных ограничений? Как с этим примириться?»1 [¹ Письмо министру здравоохранения СССР. 23 сентября 1963 г.].

Разосланные осенью 1963 года исаевские письма не требуют комментариев.