Люди-торпеды
Шрифт:
Журналист был мрачен и неразговорчив. Глядя на него, молчали и все остальные.
– Спасибо, друзья, за сегодняшнюю работу и за то, что потом не утомляли расспросами и предложениями.
– Если честно, командир, то по крайней мере у нас с Толиком это не от вежливой деликатности, а от недостатка ума, – очень самокритично констатировал Вадим.
– Что ты тут меня еще приплел, а? Мне ума вполне хватает! – возмутился Толя и тут же добавил: – Только не давайте слова этой маленькой черноволосой язве: если бы не ее издевки, моя нога перестала бы болеть еще на горе.
– Толечка, хочешь, ножку твою
– Во-во, смотрите, язва!
– Меня поцелуй, Галчонок! Зачем тебе это бесчувственное бревно?
Гюльчатай с притворным вздохом еще ниже поклонилась и прошептала:
– Как жаль, что у восточной девушки может быть только один господин! И тот – бесчувственный чурбан.
Талеев не вмешивался. Ему хорошо думалось под этот безобидный треп. Он даже слегка усмехнулся, потому что в последних словах девушки угадывался двойной смысл. Все в Команде знали, что Гюльчатай всем своим пылким сердцем безнадежно влюблена в красавца-журналиста. Конечно, знал это и Гера, только искренне считал, что ни роль добропорядочного мужа, ни, тем более, сердцееда-любовника в его амплуа не входят, и всеми силами старался не выпускать их отношения за дружественно-подчиненные рамки. Поэтому «бесчувственный чурбан», скорее всего, предназначался именно ему.
– Ну-ка, юная восточная леди, ты ближе всех общалась с этим канадцем, поэтому постарайся поточнее определить, что в его словах реальность, а что – бредовые галлюцинации разрушающегося мозга.
Девушка посерьезнела:
– Поточнее, командир, даже врач-психиатр не определит эту границу. Клеман живет в собственной реальности, а вот когда и насколько она совпадает с нашей, общечеловеческой...
– То есть, с одинаковой непоколебимой уверенностью он может рассказывать сказки и диктовать таблицу умножения?
– Да. Причем, сам искренне верит и в то, и в другое.
– Так-так-так...
Талеев надолго задумался, потом уверенно произнес:
– Мы не имеем права игнорировать слова Клемана об иранской торпеде с ядерной боеголовкой. Хотя, ума не приложу, откуда она у них могла появиться. Такие утраты и приобретения во всем мире не происходят незамеченными.
– Вот поэтому я считаю, что это бред сумасшедшего, – безапелляционно заявил Вадим. – Наша главная и единственная задача – поиск и спасение Редина. Вот ее и надо решать.
Анатолий лишь неопределенно пожал плечами, а командир подвел итог короткой дисскуссии:
– Вадик, ты прав. Но что-то говорит мне, что обе эти проблемы уже сплелись в один общий клубок. В любом случае наш путь теперь лежит на юг. Начнем с Бендер-Аббаса.
От Юрия Талеев знал, что «террористический акт» в Аббасе не получил широкой огласки. В первую очередь из-за того, что жертвами взрыва стали сотрудники спецслужб. Очень быстро нашлась какая-то нелегальная ультрареакционная суннитская организация, взявшая на себя всю ответственность.
В числе других пострадавших русский геолог Петров был помещен на излечение в один из местных госпиталей, а правительству России принесены соответствующие извинения на международном уровне.
Зато этот взрыв вызвал панику в рядах
В городе располагалось одно из Управлений ВМС, ведающее в основном охраной береговой линии и маломерными военными судами: погранкатера, сторожевики. Понаблюдав пару дней за деятельностью Управления, Гера начал реализовывать свой план.
Ночью Анатолий и Вадим проникли в помещение интендантской службы, расположенное в отдельном здании и практически не охраняемое, как не представляющее стратегического интереса для врага. Они трудились почти до рассвета и не только скопировали все компьютерные файлы, но и перефотографировали ворох отчетной документации по всем поставкам ведомства чуть не за полный последний год.
Теперь вся группа занялась скрупулезным анализом добытых документов. Изучались и сравнивались расчетные ведомости и накладные, бухгалтерские отчеты и продовольственные заявки, расход горюче-смазочных материалов и ремонтные графики...
К концу второго дня адовой работы Талеев мог с полной уверенностью сказать, что где-то на побережье Оманского залива недалеко от города Джаск находится весьма крупный военно-морской объект. Причем максимально засекреченный и имеющий важное значение, так как пользуется преимущественным правом по всем каналам обеспечения. Численность его персонала составляет ориентировочно 120–150 человек, доставка грузов осуществляется водным и железнодорожным транспортом по специальной узкоколейке. Судя по набору оборудования и материалов, там ведутся строительные работы, хотя и с меньшей интенсивностью, чем в начале года. Четыре месяца назад туда доставили большой груз аккумуляторных батарей, используемых обычно на дизельных подводных лодках...
Были еще десятки незначительных подробностей, полностью подтверждающих слова Клемана о месте, где он работал над торпедой.
– Ну что, ребятки, последние сомнения отпали. Из этих бумаг мы не можем подтвердить наличие ядерной боеголовки на торпеде, но вряд ли при таких совпадениях во всех сферах эпизод с торпедой – сказка. Тем более что как раз над ней-то он и работал. Так что, принимая во внимание Галин диагноз, реальность нашего канадца в этой части совпала с нашей, общечеловеческой, на все 100%. И мне, поверьте, сейчас стало страшно. – Талеев был так серьезен, что даже вездесущий Вадим воздержался от любых комментариев. – Теперь всем отдыхать. Новые планы будем строить на свежую голову.
– Командир, – это заговорила Гюльчатай, – а как мы поступим с Севой? – Беспокойство о своем напарнике было вполне естественным.
– Галчонок, Галчонок... Может, в самом скором времени мы все позавидуем его чистой и уютной медицинской палате.
– Черный юмор у тебя, Вадька! Может, Севу выписать и забрать оттуда?
– Категорически нет! Даже если он вполне для этого выздоровел. Наше количество в дальнейших действиях вряд ли будет иметь решающее значение. Вообще, я сказал всем спать! С планами завтра определимся.