Людоеды

Mиxoнoв Cepгей

— Уррр-уррр…

— Надо же — угадал! Так тому и быть!.. Не скучай тут без меня, я мигом обернусь, только за лопатой метнусь — угу! А ты не вздумай уходить… — усмехнулся сам себе Мих. И ничего необычного за собой не заметил. А и того, что за ним следил кое-кто ещё, да его ручной зверь чувствовал чужака.

Огрызнулся… на всякий случай.

Глава 12

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

«Мёртвый

друг не предаст!» да и жрать охота было

Достигнув противоположного берега водной преграды, дикари не сразу уяснили, что оказались на ином клочке суши во владениях Духа Воды, это стало очевидно, когда они продвинулись вглубь и очутились на ином песчаном пляже.

Заросли обрывались у самой воды, и берег там оказался крутым. Один из дикарей в спешке бултыхнулся и теперь барахтался, поднимая в воздух фонтаны брызг, недовольно рычал. Но Беккер-то знал: он кричит и зовёт на помощь.

Никто так и не откликнулся на его призыв. После того, что случилось на аналогичном острове, дикари думали исключительно о шкурном интересе — своя шкура ближе к телу, и не та, которая служила воинам-людоедам накидками, а собственная кожа. Даже не взирая на то, что воин в воде оказался великим, помощи ему ждать было неоткуда.

Беккер сам уставился безучастно, взирая на бедолагу, и также ждал, когда будет покончено с ним. Однако никто не выскочил на него из воды, зато угроза приближалась со стороны суши. Её не сразу уловили дикари, а на слух шорохи, издаваемые земноводной рептилией, что также расположилась на острове и сидела в засаде.

Со спины ватаги людоедов раздался треск ломаемой растительности и ещё один из дикарей заорал вне себя от испуга и одновременно боли.

Беккер был на волосок от смерти. Пасть чудища возникла слева от него, и он испытал шок. Потрясение было столь велико, что тело не слушалось его — ноги подкосились, резко сгибаясь в коленках, и он рухнул на заднюю точку опоры, а когда опомнился, дикари уже разбегались без оглядки по острову. Некоторые в страхе ретировались в воду и теперь барахтались там с великим воином.

Понемногу придя в себя и стараясь не глядеть в левую сторону от себя, Беккер перевернулся на брюхо и подался ползком как какое-то пресмыкающееся, уползая прочь от места гибели очередного дикаря, коего рвало на части пожирая, хищная рептилия.

Крики с рыками разносились по всему острову и далее над водной гладью на приличное расстояние, покрывая в радиусе версту.

Беккер не обращал внимания на них. Его сердце сжалось в груди, а и кое-что ещё, но ему было всё равно — главное выжить, даже готов был из ума, чем подыхать жуткой смертью мученика в пасти древнейшего аллигатора, у которого кожа — броня, а вдобавок обладал панцирем и пластинами, точно рыба, но такими же прочными, как если бы были сделаны из металла.

Вспоминал мимоходом, где дикари бросили катамаран. На острове ему больше нечего делать, а пора выбираться отсюда и бежать от людоедов. Он ещё надеялся вернуться в лагерь с повинной. Теперь уже не сомневался: именно так и поступит. Уж лучше пусть понесёт наказание от сокурсников, чем от дикарей. Людоеды больше не простят ему потерь и точно кремируют живьём на костре.

Старик хитрый, и только с виду косит под примата-примитива,

а по жизни — гений своего времени. Умный, зараза, да и жить явно хочет, иначе бы не сумел дожить до столь преклонного возраста по меркам этого дикого края среди людоедов. Те давно бы отправили его на корм скальным хищникам, столкнув в погребальную яму, поскольку мяса у него ни грамма — только кости да жилы. Кожа и та износилась как у мумии. Одно слово — мертвец… оживший. Словно кровожадные духи-покровители вдохнули в него жизнь, заставив служить себе — и ослушаться их — себе дороже выйдет.

Жизнь и впрямь висела на волоске. И Беккера тоже. Сомневаться не приходилось. Наконец на глаза попались очертания остова катамарана людоедов. И стоял неподвижно, а возле него ни единой души. Едва Беккер ступил туда, откуда ни возьмись, нарисовался дикарь. Затем ещё один и далее не один.

Катамаран наводнился людоедами, и, не сговариваясь, они похватали вёсла, и больше никого не став дожидаться, покосились в надежде на Няма. Беккер ещё усомнился в том, что было очевидно даже самому. Оглянулся назад с мыслью, а не стоит ли за ним какой дикарь с черепом на голове?

Никого из них не заметил, значит это он — великий воин — и теперь от него всецело зависит судьба людоедов в катамаране. Зарычал, подавая долгожданную команду, и чуть было не вывалился за борт. Катамаран резко сорвался с места под ударами весёл и покатил по водной глади — и без разницы в каком именно направлении, главное было убраться подальше от опасного острова таившего в себе столько ужасающих сюрпризов, что Беккеру захотелось выйти, да за борт не хотелось, а гальюна у дикарей тут не было предусмотрено.

Данное упущение и отвлекло его от чудовищной реальности, он погрузился в собственные мысли, представляя, как в будущем установит на корму навесной дощак типового строения шалаш на жердочках и…

Дикари подняли ор. Они стали свидетелями новой волны на воде, и та катила в их направлении, следуя наперерез.

Ими заинтересовался очередной монстр водных просторов.

— Мама… — только и мог сказать на это Беккер, зажмурившись, а затем…

Затем произошло торпедирование катамарана дикарей и… их судно развалилось. На дно пошли исключительно людоеды, где ими и лакомилось, пуская пузыри чудовище, поднявшееся из глубин. Пировало на славу.

Вода вокруг обломков катамарана обагрилась. Рядом на плаву держась за них, как за спасительную соломинку, барахтались Беккер и три дикаря. Людоеды понятия не имели, чем чревато их плескание на воде. Они сами на свою погибель подавали сигнал хищнику, и тот расправился ещё с одним из них, пока до остальных дошло, как следует себя вести на воде вблизи хищной рептилии.

Неспешное течение подхватило их и понесло вместе с обломками катамарана, унося вдаль. Знать река, а не озеро или озеро, а в него впадают река, и вытекает же из него — думал Беккер о чём угодно, только не о том, что заставляло его и без того мочить промокшие штаны. А и испачкал их. Но никто его за это не осудит. Видимо по этой самой причине дикари предпочитали носить набедренные повязки из шкур. Они не прилегали плотно к телу, и справлять нужду можно было прямо на ходу, даже и не думая останавливаться. Вели себя как приматы.