Людовик XIV, король - артист
Шрифт:
Не то чтобы эта архитектура была скверной: лишь разношерстной, фрагментарной, лишенной общего замысла, даром что уже сто лет существовал «большой план» дворца, достойного королей Франции, но план этот осуществляли с перебоями.
Вдобавок представим себе Лувр беспорядочный и вечно неоконченный, окруженный со всех сторон жилыми кварталами, средневековыми улочками — здесь Сен-Жермен-л'Оксерруа и Пти-Бурбон, здесь Кенз-Вэн — убежище для слепых, особняк мадам Рамбуйе, особняки Сувре, Лонгвилей и многих других. Кухни помешались за рвами, склады и конюшни — с другой стороны, у Пти-Бурбон. Даже охрана не имела помещения во дворце. Говорят, что один посол, «войдя во двор и восхитившись прекрасным фасадом большого здания, повернулся и,
В течение ста лет, однако, существовал «большой план» окончания этого столь тесного дворца и придания ему вида, достойного «великого короля». Фронда в который раз прервала все слабые попытки работ (слишком часто забывают, сколько за сто лет между 1550 и 1650 годами случалось во Франции волнений и беспорядков). Мазарини на старости лет вновь принялся за дело, и его правая рука, Кольбер, в письме повторяет его слова, сказанные в 1657-м: «Я заставил работать господина Лево над большим чертежом Вашего Превосходительства». Таким образом, идея окончить Лувр принадлежит не Людовику XIV, и ответственен за нее Кольбер. Отметим этот факт.
6 февраля 1661 года (за месяц до смерти Мазарини) ужасный пожар разрушил галерею Королей, где шли тогда приготовления к «Балету Нетерпения», в котором должен был танцевать король. Последнее обстоятельство было счастливым, ибо при сооружении декораций оттуда убрали картины (Леонардо да Винчи, Рафаэля, «Снятие с креста» Тициана) и портреты французских королей, обычно там выставленные. Лево отстроил галерею, а Лебрену поручили ее украсить.
Темой была избрана история Аполлона, роль которого король так недавно танцевал в «Балете влюбленного Геркулеса», что было откомментировано Бенсерадом следующим образом:
С актером делит бог черт сходственных немало; И коль нечестия нам ковы не претят, Любить нам копию сию бы надлежало, К оригиналу столь она близка на взгляд.И поскольку в эту эпоху предпочитали в женских лицах бледность:
Но сколь опасен он для дев моей страны! Ожог получишь ты, как ни скрывайся в тени: Коль выступит загар от мощных излучений, Утратит цвет лица всю нежность белизны.Готовятся танцевать «Балет времен года» (23 июля 1661), как всегда, с музыкой Люлли, утвержденного в должности. Король также участвует в балете, и перед тем как ему появиться, нимфы и фавны объявляют о его выходе:
О, кто в ночи вернет нам Солнце?Мадам танцует Диану, король — Цереру, богиню урожая, а затем, в конце балета, — Весну:
Во всей природе нет величия такого: Так сердцу и душе внушает жадный взор... Я никну, побежден прекрасными очами...И
О чем нельзя сказать, о том можно, по крайней.мере, спеть и станцевать...
Именно в эти месяцы Лебрен утвердил сюжет плафона галереи. Нас уже не удивит, что «Триумф Аполлона» окружен здесь циклом Времен года, которым управляет Солнце, наряду с циклами Часов и Стихий.
Мы до сих пор называем ее галереей Аполлона, но бродя по ней, склонны забывать о том, что эта грандиозная мифологическая фреска есть не только воплощение мифа о солнечной юности короля, но и эскиз будущей Зеркальной галереи в Версале.
Галерею восстанавливают, она должна, следуя «большому плану», замкнуть Квадратный двор. Лево сделал соответствующие чертежи. Фундамент уже заложен, когда 1 января 1664 года Кольбер принимает функции суперинтенданта строительства. Все меняется — и стиль, и манера.
Кольбер не любил Лево. Шарль Перро, еще не написавший «Сказок», который был тогда правой рукой Кольбера, рассказывает нам в своих мемуарах: «Господин Кольбер не был доволен этим чертежом [проектом Лево] и, поставив себе делом чести дать этому дворцу фасад, достойный короля, который вверил ему строительство, начал с того, что поручил всем архитекторам Парижа изучить чертежи Лево и пригласил их прийти посмотреть уменьшенную модель в зал, где она была выставлена на всеобщее обозрение, и в то же время он пригласил тех же архитекторов сделать чертежи этого фасада, обещая исполнить тот, который больше понравится и больше придется по вкусу Королю. Почти все архитекторы осудили проект Лево и раскритиковали его в докладных записках, которые они составили».
Перро немного пристрастен. Проект Лево не был столь плох: те, что были затем представлены, ему уступали. Все эти чертежи сохранились, и сравнение их — весьма поучительный урок архитектуры. Во всяком случае, это первая в истории искусства широкая апелляция к общественному мнению, и не примечательно ли, что этот способ заставить лучших конкурировать, чтобы отыскать лучших из лучших, великолепно использован Кольбером?
Проект Франсуа Мансара сделан в типичном мансаров-ском стиле, с куполом и благородным центральным павильоном, разновысотными сланцевыми кровлями (без мансард!), он выдержан в незамутненных традициях начала XVII века. Маро и Коттар создали более современные проекты, но странное дело — ни изящества, ни величия. Леонор Уден сделал чертеж безумный, или же провидческий, как вам больше нравится, какой в следующем веке мог бы сделать Леду: он предложил снести Сен-Жермен-л'Оксерруа («архитектуру готов»), Пти-Бурбон, все окрестные кварталы и возвести ансамбль от Шатле до площади Согласия, какой не снился и Наполеону, даже окруженному дюжиной Персье и Фонтенов.
Лемерсье сделал проект, Лебрен другой, свои проекты представили Дюбуа и, вероятно, Клод Перро. Ни один не понравился: этот слишком архаичен, тот слишком причудлив или слишком дорог...
Но Кольбер не зря был учеником Мазарини: в его глазах ценность представляло лишь итальянское искусство. Он решит призвать римских архитекторов и поручит аббату Бенедетти, которого сделает кардиналом, вступить с ними в переговоры. Вот откуда вторая серия чертежей, по сравнению с французскими потрясающих. Их присылают Кандиани, Пьетро да Кортона, Райнальди. Чертежи Райнальди весьма причудливы.