Лютер. Книга 1. Начало
Шрифт:
— Пожалуйста, — надсадно молит он.
— Да ну? — стоя на коленях, смотрит на него сверху Лютер. — А если ты врешь? Ты же только этим всю дорогу и занимался. Все врал, врал и врал.
— Да не вру я! Ну пожалуйста!
Рид влетает в загроможденную мебелью маленькую гостиную.
За ним еле поспевают Теллер и шестеро поисковиков в форме. Вместе они отодвигают старый комод из орехового дерева. Сразу же обнаруживается большой свежезаштукатуренный квадрат гипсокартона. Рид хватает ломик и поддевает еще
Лютер смотрит на беспомощную возню Мэдсена. Слушает его уговоры и мольбы. Смотрит на часы: ноль часов четыре минуты.
Там, за гипсокартоном, за розовым слоем стекловолокна, в стене обнажается что-то вертикальное, похожее на саркофаг. Снаружи он обернут еще и стекловатой, очевидно содранной с водогрейного котла.
К саркофагу приделан небольшой баллон с кислородом; стрелка манометра на нуле.
Рид хватает телефон, который все еще на связи:
— Джон! Похоже, она здесь!
Лютер смотрит вниз, прямо в глаза Генри.
— Она жива? — спрашивает он в трубку.
Саркофаг — точнее, ящик из-под оружия — для герметичности заклеен липкой лентой и защелкнут на все шесть откидных замков.
Четверо офицеров, в том числе Рид, аккуратно вынимают его из стенной ниши и укладывают горизонтально.
Рид выуживает из кармана перочинный ножик, взрезает ленту и один за другим открывает замки.
Крышка осторожно приподнимается. Внутри Мия Далтон. Глаза закрыты, руки скрещены на груди. Они примотаны скотчем к туловищу, чтобы девочка не билась и не царапала стенки своего гроба. Вот почему никто не мог ее услышать…
Рид встает, беззвучно отходит и внезапно замирает.
К ящику приближается Роуз Теллер. Она вытаскивает худенькую темноволосую девочку — Мию. Укладывает ее на замызганный пол. Припадает ухом к груди.
Ч-черт.
Девочку она поворачивает так, чтобы облегчить ей доступ воздуха. Затем приподнимает ее голову, защемляет нос, припадает губами к ее рту и с настойчивой нежностью нагнетает в легкие воздух.
Грудь Мии чуть заметно приподнимается.
Лютер смотрит на Мэдсена. Стоит тишина, нарушаемая лишь мольбами Мэдсена и глухими отзвуками эха внизу.
Все время, пока Теллер делает девочке искусственное дыхание и массаж сердца, Рид не выпускает мобильника. В нем слышны какие-то отчаянные вопли.
Опустив сотовый, Рид смотрит на Теллер. Смотрит до тех пор, пока Мия Далтон не делает глубокого, навзрыд, вдоха и не садится — растерянно моргая, с немым ужасом в глазах.
Теллер, беззастенчиво плача, обнимает ее.
— Девчушечка ты моя, лапочка, — блаженно приговаривает она сквозь слезы, — хорошая моя, дорогая.
У Рида непонятно отчего слабеют ноги, и он прислоняется к стене. Рука с трубкой поднимается к уху.
— Все, — выдыхает он, — она с нами.
— Молодцы, — отзывается
В трубке по-прежнему слышны все те же вопли:
— Ну пожалуйста, ну прошу! Я же падаю! Я сейчас грохнусь!
Рид секунду раздумывает. Затем нажимает кнопку отбоя и прячет телефон в карман. Посторонившись, он пропускает мимо себя деловито спешащих врачей. Теллер прижимает Мию к себе; легонько похлопывая ее по спине ладонью, покачивает, называет разными ласковыми именами.
Врачи трижды вынуждены повторить просьбу, чтобы Роуз выпустила из рук Мию.
Лютер строго смотрит на висящего Генри.
— Ну пожалуйста, — взывает тот. — Ты же видишь, я больше не могу.
Лютер что-то взвешивает в уме, затем говорит:
— Расскажи мне об остальных, Генри.
— Прошу! — выкрикивает тот.
— Сколько их было еще?
— Больше никого!
— Сколько. Было. Еще. Ну?! С Эдрианом теперь все ясно, его мы не считаем. Но была Габриела, совсем еще девчонка. Затем крошка Эмма — я сам выкапывал ее из земли. Но тогда я пришел слишком поздно. Ну так СКОЛЬКО БЫЛО ЕЩЕ?
В ответ молчок.
Более того, необузданный страх у Мэдсена куда-то улетучивается, сменяясь приливом самообладания, даже куража. Генри дерзко, с вызовом, смотрит на Лютера, превозмогая муку.
Лютер вскипает медленной, тяжелой яростью. Она ползучей тенью прорастает от ног и словно расправляет по груди и плечам свои трепетные огненные крылья.
Он приподнимает ногу. Встречается с Мэдсеном глазами. А затем, не торопясь, расчетливо опускает ему на пальцы каблук. Генри истошно ревет.
Лютер давит. Обстоятельно, налегая всем своим весом. Потом отступает на шаг.
Рука у Мэдсена соскальзывает. Секунду он с безумным шебуршением пытается найти себе опору — и срывается вниз, в густую черноту.
Его падения Лютер не видит — просто слышит влажно чавкнувший хрусткий удар, от которого в громадном помещении еще долго стоит сдержанный гул.
Силы как-то разом покидают его. Лютер, пошатываясь, отходит на помост и усаживается, свесив с его края ноги.
Смотрит вниз. Тела Мэдсена отсюда не видно. Но Лютер все равно туда глядит. И погружается в размышления. Когда его застает полиция, он все еще пребывает в них.
Благодарности
Вот так это все и происходит.
Ты — писатель-романист. На протяжении нескольких книг у тебя фигурирует один и тот же персонаж. Тебе сопутствует удача, и права на твоего персонажа приобретает телекомпания, а затем кто-то вписывает твои сюжеты в канву фильма или телесериала.
Детектив Джон Лютер, исходя из этой логики, пошел путем противоположным.
Хотя себя я считаю в основном романистом, но иногда пишу и для экрана. Прежде чем стать книгой, «Лютер» был телесериалом, так что персонажи, которые я выводил в сценариях, обретали большую полновесность, проникаясь нюансировкой и деталями, которые им придавали играющие их актеры.