Лжец, лжец
Шрифт:
— Подожди меня, когда доберешься туда, — сказал Александр. — Мы войдем вместе.
Я проехал мимо нескольких подростков, курящих косяки, подъехал к выцветшему синему зданию и остановился на другой стороне улицы. Мои глаза прищурились, когда я посмотрел на зарешеченные окна, затем поднял взгляд на три этажа выше. Квартира 312.
— Истон. Ты меня слышал?
Мой пульс участился, дыхание стало тяжелым. Она там. Одна, с ним.
Изначально, когда я сказал Александру, что планировал позвонить в полицию, как только он прислал бы мне адрес, этот засранец решил вместо этого прислать
— Я тебя слышал.
Наступила пауза. Затем вздох.
— Почему у меня такое чувство, что ты делаешь противоположное тому, о чем я просил?
Я запер машину позади себя и, переходя улицу, устремил взгляд на третий этаж.
— Я ценю твою помощь в том, чтобы доставить меня так далеко, но я ни за что не собираюсь просто сидеть в своей машине, пока она находится на другой стороне гребаной улицы.
В трубке раздался разочарованный вздох.
— Просто постарайся не дать себя убить до того, как я доберусь туда, ладно? Ева не может позволить себе потерять кого-то еще.
У меня сжалось в груди, когда я вышел на тротуар и поднялся по потрескавшейся бетонной лестнице сбоку от комплекса. За одним из зарешеченных окон лаяла собака. Мой пульс участился, и я поднялся на второй этаж. Я уже чувствовал прилив адреналина. Я чувствовал ярость. Но ничто не сравнилось бы с неистовым безумием, пульсирующим под моей кожей прямо сейчас.
— Мне нужно идти.
— Прямо за тобой.
Добравшись до третьего этажа, я повесил трубку, засунул телефон в карман и осмотрел двери. 306, 308, 310… Красные пятна затуманили зрение, когда передо мной появился номер 312. Я проверил ручку. Она не поддалась. Потребовалось нечто большее, чем запертая дверь, чтобы удержать меня от Евы.
Я отступил на несколько шагов.
Адреналин струился по моим венам, шумел в голове. Я бросился вперед, и бок моего тела натолкнулся на дверь, заставляя ее открыться. Тяжело дыша, я стоял в дверях.
В квартире тихо — слишком тихо.
Пустая гостиная передо мной — размытое пятно, мой взгляд прикован к открытой двери сразу за ней. Готовясь к любому сценарию, я пересек гостиную. Когда я вошел в спальню, в поле зрения появился край матраса, и кровь прилила к моим ушам.
Ева.
Она безвольно лежала на матрасе. Рубашка разорвана, кудри слиплись от пота и спутались вокруг ее рук. Единственный очевидный признак жизни — это слабое поднимание и опускание ее груди. Ощущение жжения охватило меня, мои легкие сжались, и я осторожно придвинулся ближе.
— Ева.
Ее имя обожгло мне горло, потому что она не похожа на Еву. Щека лежала на матрасе, невидящий взгляд прикован к стене напротив. Стоя перед ней, я опустился на колени, так что наши глаза оказались на одном уровне.
Она не моргала.
— Ева…
Я протянул руку и погладил ее по волосам. Мои руки дрожали от ярости, муки,
От ее медленного моргания у меня сдалась грудь. Наконец, она перевела взгляд на меня.
— Ты здесь.
Ее голос такой же пустой, как и ее глаза.
Мои пальцы коснулись ее бледной щеки.
— Я здесь, — сказал я грубо. — Я всегда буду здесь.
Она пристально смотрел на меня, и я оглянулся через плечо, убеждаясь, что мы все еще одни, прежде чем осмотрел ее тело в поисках повреждений. Моя челюсть сжалась так сильно, что щелкнули зубы, когда я заметил, что ее руки связаны за спиной. Заставляя свои движения казаться спокойными, я осторожно натянул веревку, пока ее руки не освободились.
Ее взгляд, пустой и потерянный, никогда не отрывался от моего.
Мои мысли потемнели, вызывая в воображении образы того, что этот кусок дерьма мог сделать, чтобы так быстро украсть ее свет. Я не знал, каково это — хотеть кого-то убить, но прямо сейчас это желание захлестнуло меня с такой силой, что перед глазами появились черные пятна.
Мои слова ощущались как наждачная бумага в горле.
— Ты ранена?
Она моргнула и медленно покачала головой.
— Я сейчас подниму, хорошо?
— Он вернется, — от ее призрачного голоса у меня по спине пробежали мурашки. — Он всегда возвращается.
Яд разъедал мою грудь, и я осторожно просунул руки под нее, прижимая ее тело к себе.
— Да, хорошо. Я тоже, — она наклонилась ко мне, ее голова легла мне на грудь, а глаза закрылись. — И ты тоже, — прошептал я в ее волосы.
Я крепко сжал ее, когда встал. Только когда я выпрямился, я почувствовал это — липкое, влажное, под моими пальцами. Слегка поворачивая ее, я поднял руку, чтобы показать тыльную сторону ее предплечья, где разорвана рубашка. Кровь размазана по ее коже, почти скрывая рваные порезы под ней. Мои вены кипела, дыхание неровное, когда зазубренные буквы обрели форму.
П-Р-О-Д-А-Н-О.
Пол скрипнул, тень потянулась по ковру. Что-то яростное загремело внутри меня, и я медленно поднял взгляд. В дверях стоял Пол. Позади него открылась дверь квартиры напротив гостиной. Исчезла вымученная улыбка, которая была на нем на вечеринке по случаю годовщины. Он посмотрел на Еву, его лицо раскраснелось от неудовольствия, дешевая рубашка прилипла к коже от пота.
Он среднего роста, но мягкий и намного меньше меня. Мой взгляд задержался на ужасном шраме, узловатом сбоку на его шее, злые белые линии, пришитые к участкам красной кожи. Серебряный отблеск привлек мое внимание к его руке.
Костяшки его пальцев побелели вокруг кухонного ножа, уже отмеченного красным, и я крепче сжал Еву — ее глаза все еще закрыты, дыхание медленное и спокойное, в отличие от моего.
Напряжение сковало мои мышцы.
— Я бы дважды подумал, прежде чем подошел ближе, — тихо предупредил я.
Губы презрительно скривились, когда он рассматривал то, как я ее держал.
— Ты действительно соответствуешь роли старшего брата-защитника, не так ли? — сарказм сочился из этих слов.
Его глаза, устремленные на Еву, полны смерти. Он не хотел ее пугать. Он хотел убить ее.