M&D
Шрифт:
Дописав протокол, Галеев передал его подследственному на подпись. Получив подписанный протокол обратно, сказал:
– Долго будешь глумиться над следствием?
Морозко изобразил на лице что-то наподобие искреннего удивления, и Галеев добавил:
– Не буду терять время на развенчивание твоих сказок, скажу одно: в этот раз тебе никакая психушка не поможет.
– А чё вы меня пужаете, я имею право…
Следователь не дал ему договорить:
– Ты – пустое место, а у пустых мест прав не бывает!
И позвал конвоира.
Когда подследственного вывели, Галеев некоторое время сидел, задумавшись. Этот недочеловек,
Дальше ничего не видно, оба грабителя отошли немного в сторону и оказались вне зоны охвата камеры. Известно только, что второй скрылся через подсобное помещение и далее через запасной выход. Остались следы испачканных кровью подошв его кроссовок, они теряются в траве – преступник выбежал на газон.
Почему Морозко его скрывает, и даже дознавателям не удалось расколоть его, хоть они и пытались поговорить с ним на понятном ему языке? У них вообще сложилось впечатление, что он получает удовольствие от боли. Извращенец, мазохист, маньяк? Тогда тот, второй – его любовник?
Это выяснится, сейчас только одно понятно: этот номер второй оказался гораздо умнее напарника. На нём была одежда не по размеру, скрывавшая фигуру – куртка-балахон и слаксы, а на голове – панама. Висящая под потолком камера не захватила его лицо, виден лишь подбородок. И отпечатков на пистолете не осталось. Никита же зарисовался во всей своей красе, и даже если б его не взяли на месте преступления, поймали бы немного позже. А что, на дворе лето, зачем в куртке-то париться!
Конечно, можно заочно предъявить обвинение сообщнику и передать дело в суд, но надо выяснить хотя бы имя. Что ж, начинается рутинная работа – отработка всех контактов подследственного.
И Галеев принялся составлять план действий.
Когда Малинин и Григорьев пришли к нему и доложили результаты проведенной оперативной работы, его, как говорят в народе, чуть не хватил Кондратий. Друзья Никиты, такие же ущербные товарищи, как он, в один голос утверждали, что он планировал сколотить серьёзную банду, и составлял вместе с ними планы великих преступлений. Которые, к счастью для мирных граждан, так и остались планами. После выхода из психиатрической клиники он несколько раз попадался на мелком хулиганстве, и каждый раз его выпускали. Вместе с ним в деле бывала его подруга. Друзья Никиты рассказали о некоторых эпизодах, которые выпали из поля зрения милиции – в частности об угоне автомобиля. Машина была угнана с целью погонять по городу, её бросили, когда закончился бензин. Продать на запчасти – на это у угонщиков просто не хватило ума. Подружка Никиты – та ещё оторва, настоящая «пацанка». Если расспросить милиционеров, задерживавших её, они расскажут о её художествах. Протоколы не составлялись, так как имя её – Татьяна Кондаурова. Девушку вызволяли «друзья семьи». Морозко бравировал своей связью, хвастался, что «работает от офиса», видимо, поэтому его выпускали,
Располагая этими данными, оперативники ещё раз внимательно просмотрели плёнку, и им показалось, что под одеждой просматриваются женские очертания. Значит, не любовник, а любовница! Но двойное убийство! Выстрелить охраннику сначала в живот, затем разнести череп двумя выстрелами в голову, а после этого пристрелить кассира! Да уж, девица напиталась впечатлениями за этот вечер!
Ни слова не говоря, Галеев вышел из кабинета и направился к начальнику, полковнику Хохлову. Доложив обо всём, что стало известно, спросил, что ему со всем этим делать. Хохлов даже не стал звонить в «офис» друзьям Виктора Кондаурова, с которыми поддерживал связь для получения оперативной информации.
– Ты повредился умом, что ли? Бог с тобой, Рашид, как могла школьница застрелить из пистолета двоих людей! Не верю, хоть ты тресни! Её, небось, бросает в обморок при виде дохлой птички, а ты ей шьёшь мокруху.
– Но приятели Морозко свидетельствуют…
– Вот кто-то из этих приятелей надел панаму и пошёл на дело! Поспрошай их вдумчиво, зачем они девчонку подставляют!
Вернувшись к себе, Галеев отпустил оперативников и занялся другими делами, более сложными и запутанными, но зато не такими удивительными, как это, мысленно прозванное им «Бонни и Клайд на АЗС».
Прошла неделя. Никита Морозко отпирался по-прежнему, а его друзья, вопреки прогнозам Хохлова, не спешили признаваться в том, что в жаркий июльский вечер обрядились по-осеннему и пошли грабить автозаправку.
После рапорта, оставшись один на один с полковником Хохловым, Рашид снова спросил, как дальше действовать в ситуации с ограблением заправки. Вопрос был задан в форме просьбы дать совет. Ответ был дан двусмысленный:
– У тебя же есть данные, и есть полномочия. Вот ты и действуй в пределах полномочий, работай с людьми и данными.
То есть при любых раскладах Хохлов оставался чистеньким – в случае если подтянут девчонку, он сможет оправдаться, что мол, предупреждал, но подчиненный, идейный идиот, вышел из-под контроля. А если вдруг участие девчонки каким-то образом всплывёт (что маловероятно), или «друзья семьи» вдруг обессилят и не смогут её защитить (вероятность – меньше нуля), тогда он скажет, что следил за ходом следствия и всячески понукал следователя Галеева к тщательному выполнению своих обязанностей.
И Рашид Галеев прекрасно понимал, что шеф вывернется в любом случае, а пиздюлины, с какой бы стороны ни посыпались, упадут на подчинённого.
Через неделю из судмедэкспертизы пришли протоколы вскрытий. Выждав ещё неделю, Галеев принял решение: убрать из дела акт приёма передачи видеоплёнки ГУВД от ООО «Квант», которому принадлежала АЗС. Саму видеоплёнку спрятали в архивный сейф. Свидетельские показания друзей Никиты уничтожили. Автомобилист, сообщивший в милицию о нападении, для дачи показаний так и не явился, настаивать на скорейшей его явке не стали. В деле остался протокол задержания Никиты Морозко и его чистосердечное признание. Следователь снова вызвал его, чтобы вновь допросить и подправить предыдущий протокол с учётом заключения судмедэксперта и данных физико-технической экспертизы. В новом протоколе более чётко было прописано, в каком месте находился обвиняемый в момент каждого из выстрелов, как стрелял, и в какой последовательности.