M&D
Шрифт:
Тут-то Андрей почувствовал себя третьим лишним и засобирался. Пока искал одежду, слушал, как милые на кухне бранятся из-за невымытой посуды. Телевизор оставался включенным, и Андрей, хоть и скромный был человек, невольно оценил свою работу. Правда, ощущение было такое, будто тебя подменили – движения слишком торопливые, недостаточно сноровистые. Но Дарья – она была выше всех похвал! Она отдавала всю себя без остатка, такой страсти не увидишь в порно.
Он уже полностью собрался, когда в комнате появился Данила в трусах, на этот раз одетых правильно.
– Как ты можешь смотреть эту грязь, – скривился он, выключая все подряд электроприборы –
Это он из-за реплик и стонов, доносящихся из динамиков, – решил Андрей – надо было сделать звук потише. Ну, высказывания в основном сводились к похабным требованиям и прибауткам, Бодрийяра явно никто не цитировал, Солженицына, кажется, тоже. И он сделал Даниле комплимент:
– Из тебя мог бы получится отличный оператор – какие ракурсы, угол зрения! Ты зафиксировал самые острые моменты!
Данила выбежал, чтобы наорать на Дарью – из-за не поглаженной рубашки. Она ходила около него, как около начинённой бомбы, не решаясь что-либо сказать. Андрей пошёл в прихожую, стал обуваться. Тут из спальни вышел полностью одетый Данила и примирительным тоном сказал, что сейчас все вместе поедем в город погуляем, а потом он отвезёт в аэропорт.
Его заскоки повергли Андрея в какую-то неопределённую тоску. Вид Данилы был настолько выразителен, такой запас неистовой страсти чувствовался за его наружным хладнокровием и размеренными движениями, что отбивало охоту куда-либо с ним ехать. Да и смысл, повторение кина уже не будет…
Но всё-таки Андрей согласился. Пока спустились во двор, Данила подуспокоился.
Они отправились в парк Горького и с тихой радостью созерцали траву и деревья. Они улыбались всему, и им всё улыбалось. Казалось, от совершенного ночью они стали лучше. Ревность и гнев Данилы самым неожиданным образом привели к тому, что к нему вернулось спокойствие и благодушие. Наверное, он стал теперь любить Дарью любовью снисходительной. Андрей желал эту девушку по-прежнему, но после обладания вожделение его утратило жало любопытства. Дарья отдыхала от стремления нравиться и от этого нравилась ещё больше. У палатки они выпили по молочному коктейлю, который показался им восхитительным. Все трое обрели невинность.
И только в самолёте, наблюдая за отъезжающим трапом, Андрей вспомнил о цели поездки и набрал телефон Данилы. Тот ответил радостно, будто ждал этого звонка всю жизнь.
– Соскучился, коллега?! Я тоже, мой молочный брат…
– Сосучкался, – угрюмо проворчал Андрей. – Что там с Ремизовым?
Некоторое время Данила изливал восторг, совсем как на семинаре «американского психолога», потом сообщил, что организационными вопросами занялся отец Льва – Ремизов-старший. У него есть своя фирма, которая несколько лет бездействует, вот через неё и планируется работать. Есть и бухгалтер на примете. Осталось только снять офис. Ремизов-старший будет представлять компанию, он бывший директор завода, хваткий мужик, и прекрасно справится. От реальных хозяев – Андрея, Льва, и Данилы – требуются только деньги на закупку товара в Эльсиноре.
«Реальный хозяин получается Лёвин папа», – заключил Андрей и решил, что не станет рисковать деньгами.
Подошла стюардесса и попросила выключить мобильный телефон, и Андрей, прервав разговор, с удовольствием это сделал.
Бессонная ночь давала о себе знать.
«Всё-таки не зря съездил», – вспоминая эту безумную ночь, подумал он, погружаясь в сон.
Глава 53
– Диковато
Просмотрев изготовленные Верхолётовым липовые гостиничные квитанции и сравнив их с настоящими, Андрей убрал бумаги в стол. Он стал гораздо реже ездить по командировкам, но по-прежнему высылал на фирму отчёты, из которых следовало, что три недели в месяц проводятся в разъездах.
– А ты не вдумывайся, – ответил Верхолётов, – если начать размышлять об основах, на которых зиждятся нравы, быстро скатишься в талмудическую ересь, запьёшь, сойдешь с ума.
Он сидел напротив, смотря на шефа ясным взглядом широко раскрытых глаз. Будучи слабого сложения и беспокойного характера, Сергей Верхолётов отличался авантюрностью и склонностью ко всякого рода тёмным делишкам. Освоившись на фирме, приобрёл весьма независимое и развязное выражение лица, но в отношениях с хозяином всегда чувствовал границу, которую нельзя переступать. Его отличало жизнерадостное свободомыслие и юмор на грани оффтопа.
Андрей задумался над услышанным. Выйдя через несколько секунд из своего задумчивого оцепенения, спросил:
– Как там растамаживается «Master», ты написал отчёт?
Верхолётов нехотя вынул из портфеля несколько исписанных листков бумаги, и положил на стол. Андрей принялся за изучение. Разрешение Госсвязьнадзора (аппарат – ультразвуковой), получение сертификатов через Москву, тупость таможенников, другие препятствия. Поддельные квитанции с печатями выглядели убедительнее объяснений, которыми нужно было оправдать то, что прибор на три месяца завис на таможне. Обычно сдержанный Ненашев раздражённо выговаривал и даже угрожал «великим и ужасным» Альбертинелли. «Ты заранее всё узнал, и дал отмашку – отгружайте, почему сейчас возникли трудности?» – спрашивал он. Андрей переадресовывал вопрос своему сотруднику, и тот приводил доводы, показывал документы, устраивал встречи с таможенниками – такими же пройдохами, как он сам.
Фирма буксовала. Верхолётов пытался закрутить роман с Софьей Мануйловой, та открыла для себя существование поставщиков медицинского оборудования, и часами обзванивала их, игнорируя запреты и прямое указание заниматься продажами. Филипп Пономарёв днями просиживал в бухгалтерии, домогаясь благосклонности Олеси. Та уморительно обо всём этом рассказывала шефу, но ради одних весёлых рассказов не стоило содержать офис. Андрей сделал Пономареву строгое внушение, но до него не дошло – зов песды сильней приказа командира. И в конце концов, когда Олеся пожаловалась, что не может терпеть рядом с собой этот мешок гормонов, Пономарёв был уволен.
У Верхолётова были другие полезные качества, поэтому его не отправили за компанию с Пономарёвым.
– Сколько нужно денег? – устало произнёс Андрей, оторвавшись от бумаг.
– Чтобы вытащить этот фако… – Верхолётов никак не мог выучить название прибора – «факоэмульсификатор».
– Чтобы закончить этот «fuck» и забрать «Master» с таможни.
Вооружившись калькулятором, Верхолётов занялся подсчётами, поясняя каждый пункт: пошлины, штрафы, сборы, НДС, декларирование, оплата услуг, подношения. Сумма получилась внушительная – две тысячи долларов. Прибор выслан в дар клинике «Микрохирургия глаза», в сопроводительных документах в графе «стоимость» была указана символическая сумма – сто долларов, таможенники оценили груз в четыре тысячи долларов. «С Альбертинелли шутки плохи, придется раскошелиться», – решил Андрей, и задал вопрос: