M?tley Cr?e. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире

Сикс Никки

Глава 2

МИК

О судьбоносной встрече Мика с дерзким продавцом выпивки.

В «The Stone Pony» рюмка текилы стоила два бакса, но платить я не собирался. В тот вечер мы пили за счет заведения, ведь на сцене клуба выступала наша группа. Изначально они назывались Ten Wheel Drive, но я поставил условие: хотите, чтобы я к вам присоединился, –

меняйте название. Теперь мы стали Spiders and Cowboys, что по десятибалльной шкале крутых названий тянуло на 4,9 балла.

Я прошелся по бульвару Бербанк в Северном Голливуде и хотел заглянуть в магазин «Magnolia Liquor», чтобы купить полпинты дешевой текилы. На улице было холодно, как в жопе у снеговика. Во время прогулки я задумчиво смотрел себе под ноги, размышляя о том, как привить Spiders and Cowboys любовь к хорошей музыке. Не для того я всю жизнь учился играть на гитаре, пренебрегая детьми, семьей и учебой, чтобы в итоге закончить в рок-группе, которая играет в стиле сатерн-рок.

Когда я вошел в магазин, парень за прилавком усмехнулся: «Да ты похож на рок-н-ролльщика». Я не мог понять, комплимент это или издевка. Я поднял глаза и увидел парня с дикими крашеными черными волосами, небрежным макияжем и в кожаных штанах. Кажется, я сказал ему, что он тоже похож на рок-н-ролльщика.

Я всегда в поиске людей, с которыми можно поиграть, поэтому решил задать ему пару вопросов и посмотреть, есть ли у этого парня потенциал.

Он только что переехал сюда и жил со своими тетей и дядей. Последний был большой шишкой в «Capitol Records» или что-то в этом роде. Мальца звали Фрэнк, он играл на бас-гитаре и казался вполне нормальным парнем. Но потом он ляпнул, что слушает Aerosmith и Kiss, а я терпеть не могу Kiss. Они мне никогда не нравились. Я тут же вычеркнул его из кандидатов на сотрудничество. Мне была по душе хорошая музыка в стиле Джеффа Бека и Paul Butterfield Blues Band.

– Слушай, – сказал я парню. – Если хочешь увидеть настоящего гитариста, загляни после работы в «The Stone Pony».

Он был заносчивым типом, и я не надеялся, что он придет. Кроме того, на вид ему было лет семнадцать, и вряд ли его даже пропустили бы внутрь. По правде говоря, я совсем забыл про этого паренька, пока не заметил его во время выступления. Я играл на слайд-гитаре с помощью микрофонной стойки, выделывал всяческие безумные финты, от которых у этого чувака просто отвисла челюсть до самого пола, так что кто-нибудь мог ненароком наступить на нее.

После концерта мы выпили и судачили о всяком дерьме, как и полагается людям, перебравшим текилы. Я дал ему свой номер телефона. Не знаю, звонил ли он, потому что я уехал на Аляску, чтобы дать несколько концертов. Черт с ним, ведь ему нравились Kiss.

Глава 3

НИККИ

Дальнейшие приключения юного Никки, драка с одноруким противником, море секса, кража пианино, поиск группы, ноздри в порошке и другие весьма увлекательные истории.

Дядя Дон взял меня под свое крыло.

Он разрешил мне водить его небесно-голубой пикап «Форд F10» со здоровенными

колесами; он устроил меня на работу в музыкальный магазин «Music Plus», где менеджер пудрил нам носы кокаином; он брал меня в торговый центр и купил мне брюки клеш и модную обувь «Капецио» [11] ; он принес для меня постеры Sweet, которыми я оклеил свою комнату. Новая музыка мощным потоком хлестала изо всех щелей – X, The Dils, The Germs, The Controllers. Лос-Анджелес – то, что я искал, и я был без ума от этого города.

11

«Капецио» (англ. «Capezio») – популярный американский бренд танцевальной обуви. Его носят такие звезды шоу-бизнеса, как Мик Джаггер, Лайза Минелли, Мадонна, Джастин Тимберлейк и др.

Не прошло и нескольких месяцев, как я опять все испортил и стал бездомным и безработным.

В доме дяди я чувствовал себя как панк, которого запихнули в семейное телешоу. Его семейка вела размеренную правильную жизнь в идеальном маленьком доме с идеальным маленьким бассейном. Дети катались на велосипедах, пока мама не звала их на ужин. Они снимали обувь, вытирали ноги, мыли руки, произносили молитву и клали салфеточки на коленочки. Есть два типа людей: для одних жизнь – это война, для других жизнь – это игра. Но эта семья не принадлежала ни к тем, ни к другим. Они предпочитали сидеть в сторонке и наблюдать с безопасного расстояния.

Для меня жизнь была войной: раздражение сочилось из каждой поры моего тела. Я носил облегающие красные брюки со шнуровкой спереди, ботинки «Капецио» и делал макияж. Я терпел неудачу всякий раз, когда пытался вписаться в общество. Однажды мой двоюродный брат Рикки в компании друзей гонял мяч по двору. Я хотел присоединиться к ним, но у меня ничего не получалось: я не помнил, как правильно бить по мячу, пасовать или стоять в воротах. Я все время подначивал их сделать что-нибудь веселое, например раздобыть выпивку, убежать из дома, ограбить банк – да что угодно. Я хотел обсудить с кем-нибудь, почему у Брайана Коннолли из Sweet челка завивается внутрь, но желающих не нашлось. Они просто таращились на меня, как на инопланетянина.

Затем Рикки спросил:

– Ты что, красишься?

– Да, – сказал я ему.

– Мужики не красятся, – сказал он твердо, как будто это закон, и его друзья единогласно поддержали его.

– Там, откуда я родом, красятся, – сказал я, развернулся на своих высоких каблуках и убежал.

Проходя мимо магазина одежды в торговом центре, я засматривался на девушек с прическами, как у Фэрры Фосетт. «Где же ты, моя Нэнси?» – вот и все, о чем я мог думать. Я был Сидом Вишесом, который отчаянно искал свою Нэнси Спанджен.

В конце концов я перестал обращать внимание на двоюродных братьев. Я сидел в своей комнате и играл на бас-гитаре через старый усилитель размером в полстены, который предназначался для стереосистемы, а не для бас-гитары. Когда я садился за стол, то не желал приятного аппетита и не читал молитву. Я донимал Дона вульгарными расспросами: «Расскажи мне о Sweet, чувак! Эти парни плотно сидят на наркоте?» Потом уходил в клубы и возвращался домой, когда мне заблагорассудится. Если мне пытались навязывать правила, я слал эту семейку куда подальше. Я был высокомерным, неблагодарным маленьким говнюком. Неудивительно, что они выгнали меня, и я ушел, в ярости хлопнув дверью. Я был зол на них так же, как и на свою мать, и снова оказался один-одинешенек, обвиняя всех вокруг, кроме себя.