M?tley Cr?e. Грязь. История самой скандальной рок-группы в мире

Сикс Никки

Неподалеку от Мелроуз-авеню я нашел двухкомнатную квартиру и уговорил хозяйку впустить меня без уплаты залога. Я и цента ей не заплатил в течение восемнадцати месяцев, хотя мне удалось немного продержаться на работе в «Music Plus». Этот магазин был просто раем: кокаин, травка и неиссякаемый поток горячих цыпочек. Возле кассы я повесил табличку «Бас-гитарист ищет группу». Люди подходили и спрашивали: «Кто этот басист?» Узнав, что это я, они охотно рассказывали мне о прослушиваниях и приглашали на концерты.

Одним из этих парней был рок-певец и парикмахер (это всегда плохое сочетание) Рон, который искал жилье. Я разрешил ему перекантоваться у меня. У него была куча подружек, и вскоре у нас образовалась своя маленькая тусовка.

В «Music Plus» я познакомился с девушкой из Долины Лас-Вегаса по имени Алия, и мы все вместе нюхали слоновий транквилизатор каннабидиол, пили пиво и тусовались в рок-клубе под названием «Starwood». Потом мы возвращались в мою бетонную коробку, трахались и слушали альбом Runt Тодда Рандгрена. У меня было столько бесплатных наркотиков, пластинок и секса, сколько я мог пожелать. А еще я купил машину, «Плимут» 1949 года за сто долларов. Ну и дерьмовая же тачка. Когда я забирал Алию от ее предков, мне приходилось ехать в гору задним ходом, потому что иначе двигатель просто не справлялся.

А потом меня уволили из «Music Plus». Менеджер обвинил меня в краже денег из кассы, а я послал его на хуй.

– Сам иди на хуй! – крикнул он в ответ.

И тут я с катушек слетел: начал лупить его по лицу и животу с криками «Хули ты мне сделаешь?».

Он и впрямь мало что мог мне сделать: в конце концов, у него была только одна рука.

Самое ужасное, что он прав: я правда тырил деньги из кассы. Я был пацаном с взрывным характером, который не любил, когда его отчитывали, даже если был не прав.

Я нашел новую работу: устроился продавцом пылесосов «Кирби» по телефону, но не смог заключить ни одной сделки. Один из продавцов рассказал мне о работенке по чистке ковров, туда брали всех, у кого есть автомобиль. Я согласился с единственным намерением – приходить к людям домой, ставить отпариватель перед спальней, чтобы не пускать хозяев в комнату, а самому шариться по аптечкам в поисках веществ. За дополнительные деньги я брал бутылку с водой и говорил людям, что это чудо-спрей и я могу обработать им ковры, чтобы к ним не приставала грязь. Я объяснял, что стоимость услуги – триста пятьдесят долларов за обработку всего дома, но, дескать, поскольку я бедный студент, который совмещает учебу и колледж, я сделаю это за сотню, если они заплатят мне наличными и сохранят все в тайне. В итоге я ходил по дому, распыляя воду и воруя все, чего хозяева не хватятся в течение нескольких дней.

Я начал зарабатывать хорошие деньги, но все еще не платил за квартиру. Жилой комплекс был похож на бомж-версию какой-то мыльной оперы. По соседству жила молодая пара, и во времена их ссор я трахал жену, пока муж не возвращался. Потом я скорешился с ее мужем, и мы решили барыжить транквилизаторами, потому что в том месяце они были в моде. В итоге я, наверное, проглотил столько же, сколько и продал.

В то же время я начал собирать первую группу вместе с Роном и его друзьями: девчонкой по имени Рекс, которая пела и пьянствовала, как Дженис Джоплин, и ее парнем Блейком, или как там его звали. Мы называли себя Rex Blade и смотрелись просто прекрасно. Белые брюки со шнуровкой спереди и сзади, обтягивающие черные майки и грязные волосы, как у Лейфа Гарретта, но с той поправкой, если бы у него на неделю отключили воду. Мы репетировали в офисном здании, а по соседству тем же самым занималась панк-группа Mau Maus. К сожалению, выглядели мы куда лучше, чем звучали. Оглядываясь назад, можно сказать, что существование Rex Blade оправдывали две вещи: это был хороший повод принимать наркотики, и это давало мне право говорить девушкам, что я играю в группе.

Как обычно, эта светлая полоса моей жизни быстро закончилась из-за моего дерьмового характера. Все в моей жизни было настолько краткосрочным и переходящим, что любая маломальская

стабильность вызывала во мне панику, заставляя очертя голову бежать по пути саморазрушения. Меня выгнали из Rex Blade за классическую ошибку молодой рок-группы. Эту ошибку делали многие до меня и будут совершать до скончания времен. В общем, такое случается, когда ты только-только начинаешь писать песни. Твои мысли кажутся тебе очень важными, но твое уникальное видение может не совпадать с видением других. Ты слишком самовлюблен, чтобы понять, что единственный способ стать лучше – научиться слышать других. Эта проблема усугублялась моим упрямством и непостоянством. На месте ребят я бы тоже вышвырнул себя из группы вместе с моими трехаккордовыми песенками, которые я считал шедеврами.

Через несколько дней ко мне постучалась полиция и вышвырнула меня на улицу. После полутора лет неуплаты за квартиру меня наконец-то выселили. Я переехал в гараж за сто долларов в месяц, который нашел по объявлению. Я спал на полу без обогревателя и мебели. Стереосистема и зеркало – вот все, что у меня было.

Каждое утро я закидывался спидами и ехал на смену с шести утра до шести вечера на завод в Вудленд-Хиллз, где мы окунали компьютерные платы в какой-то ужасно ядовитый раствор, который мог запросто разъесть тебе руку. После целого дня работы, игры в понг и потасовок с мексиканцами (что совсем не похоже на те забавы, которым я позже предавался с моим полумексиканским-полублондинистым солистом) я ехал прямо в алкогольный магазин «Magnolia Liquor» на бульваре Бербанк и работал там с семи вечера до двух ночи. Перед уходом я брал столько выпивки, сколько мог незаметно унести в носках, и час ехал до своего гаража. Напившись, я вставал перед зеркалом, распускал густые черные волосы, кривил рот в усмешке, вешал гитару на шею и играл рок, стараясь выглядеть как Джонни Тандерс из New York Dolls, пока не терял сознание от усталости и алкоголя. Потом я просыпался, закидывал в себя еще горсть таблеток, и все начиналось по новой.

Это было частью моего плана: я собирался работать до упада, пока не заработаю достаточно денег, чтобы купить оборудование, необходимое для создания группы. И эта группа либо станет дико успешной, либо привлечет толпы богатых цыпочек. В любом случае после этого я больше никогда не собирался работать. Для дополнительного дохода я разработал небольшую схему: каждый раз, когда у меня покупали спиртное, я пробивал на чеке лишь половину стоимости товара. Другую половину суммы я записывал на листке бумаги и прятал его в карман. Закрывая магазин в конце смены, я подсчитывал выручку с учетом моих махинаций и становился на восемьдесят баксов богаче. Моя «бухгалтерия» никогда не ошибалась больше чем на доллар: я твердо усвоил урок из «Music Plus».

Однажды вечером, когда я был под кайфом от спидов и алкоголя, в «Magnolia Liquor» зашел сутулый рокер с черными волосами. Он выглядел как жуткая версия Джонни Тандерса, поэтому я спросил, занимается ли он музыкой. На мой вопрос он утвердительно кивнул.

– Что слушаешь? – спросил я.

– The Paul Butterfield Blues Band и Джеффа Бека, – ответил он. – А ты?

Я был разочарован, что при такой брутальной внешности у этого горбуна такой отстойный и предсказуемый вкус. Я перечислил список крутой музыки, которая мне нравилась – The Dolls, Aerosmith, MC5, Nugent, Kiss, – а он лишь наградил меня презрительным взглядом.

– А, – сказал он сухо, – мне по душе настоящие музыканты.

– Да пошел ты, мужик, – отмахнулся я, мелкий пафосный говнюк.

– Да пошел-ка ты сам, – сказал он, не со злостью, а твердо и уверенно, будто знал, что скоро я возьму свои слова обратно.

– Убирайся вон из моего магазина, придурок.

Я сделал вид, что собираюсь перепрыгнуть через прилавок и надрать его фанатеющую от Джеффа Бека задницу.

– Если хочешь увидеть настоящего гитариста, приходи на мой вечерний концерт. Я играю неподалеку.