М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников
Шрифт:
оставили обеих девиц Полуектовых, чтобы те утешали
ее и скрашивали ее одиночество. В субботу я каталась
верхом с ней, Вольдемаром, Репниным, Виктором Бала-
биным и Икскюлем 42. <...>
Вечером у нас были Аннет Оленина 43 со своим
батюшкой 44, Мари, Балабин, Репнин и Лермонтов;
все они являли собой общество очень веселое, очень
говорливое и очень занимательное. <...>
Во вторник я обедала в Павловске у кн. Щербатовой-
Штерич. Ты меня
тия не имею. Но я никак не могла отказаться, потому
что она настоятельнопросила меня об этом и сама
за мной приехала. Там были ее престарелая бабушка
с седыми волосами и румяными щеками, Антуанетт
Блудова 45, Аннет Оленина и Лермонтов (можешь себе
вообразить смех, любезности, шушуканье и всякое
кокетничание — живые цветы, которыми украшали
волосы друг у друга, словом, the whole array * оболь
щения, что мешает этим дамам быть приятными, какими
* все средства ( англ.) .
286
они могли бы быть, веди они себя проще и естественнее,
ведь они более умны и образованны, чем большинство
петербургских дам). Они были очень увлечены разгово
рами о вечере, который давала в тот же день Аннет Оле
нина и который назывался «вечером шалуний»;каждая
из них должна была изображать на нем один из москов
ских колоколов;что же до мужчин, то туда допускались
только мужья( а они не мужчины,говорили дамы),
вроде г. Ковалькова, г. Донаурова 46 и т. п.
Я услышала, как кн. Щербатова спросила у Аннет:
«Вы не приглашаете м-ль Софи?» — и та ей ответила:
«Нет, Софи было бы скучно, она любит побеседовать,
а мы будем только смеяться и дурачиться друг с другом;
будем беситься». При этом ужасномслове я, разумеется,
сделала вид, будто ничего не слышу. Лермонтов был
поражен моим серьезнымвыражением лица и степен
ным поведением, так что мне совестно стало, и я в конце
концов принялась шутить и любезничать вместе со все
ми, и даже смеялась от всей души, и даже бегала
взапуски с Аннет Олениной.
Мы прогулялись всей компанией, дойдя до воксала,
а в девять часов кн. Щербатова снова в коляске отвезла
меня в Царское Село. Она такая добрая, что я больше
не хочу считать ее глупой. За чаем у нас были Мари
Валуева со своими обеими спутницами, дядюшка
Вяземский, Репнин и Лермонтов, чье присутствие всегда
приятно и всех одушевляет.
мне, что ее отец очень ценитЛермонтова и почитает
единственным из наших молодых писателей, чей талант
постепенно созревает,подобно богатой жатве, взра
щиваемой на плодоносной почве,ибо находит в нем
живые источникиталанта — душу и мысль!
Дождь перестал идти. Как мне хотелось бы, чтобы
небо прояснилось: ведь именно с Лермонтовым,Репни
ным, Лиз и Катрин Полуектовой мы собираемся совер
шить верховую прогулку сегодня вечером. Шла было
речь даже о прогулке на мельницу,которую знает
Пьер 47; вместе с нами должны были поехать в коляске
м-м Шевич с маменькой, кн. Трубецкая и Ливен; но
«Будем справедливы»очень взволнована из-за падения
с лошади, случившегося с ее братом, графом Бенкендор
фом, на маневрах. Я надеюсь, он отделается тем, что
немного похромает...
287
Царское Село, вторник утром, 8 августа< 1839 г.>
...В четвергцелый день у нас была м-ль Плюскова,
которая приехала провести неделю в «Китае». Она
обедала у нас, а потом мы повели ее в Павловский вок-
сал, где я очень приятно провела два часа, гуляя
и болтая с Шевичами, Озеровыми, Репниным и Лермон
товым. М-ль Плюскова непременно желала познако
миться с последним, повторяя мне раз десятьпо своей
привычке: «Ведь это ерой! Мне так жаль, что я не зна
кома с вашим ероем»(ты ведь знаешь, она не произно
сит начальную букву). И снова: «Ах, это поэт, это ерой!
Вы должны бы мне представить вашего ероя».Я вынуж
дена была это сделать, но при этом, опасаясь какой-
нибудь выходки с его с т о р о н ы , — ведь я еще прежде
грозила ему этим знакомством, а он ответил мне гри
масой, —я вдруг краснею как маков цвет, в то время
как она расточает ему комплименты по поводу его
стихов. Он раскланивается перед ней и восклицает,
глядя на меня: «Софья Николаевна, отчего вы так
покраснели? Мне надобно краснеть, а не вам». И как