М7
Шрифт:
– Тогда бери и проходи. Хватит выпендриваться.
– Она точно спит?
– Димка пальцем показал на Сабину, которая закрыла глаза так неестественно, что, будь они потрезвее, обязательно заметили бы, что она неловко зажмурилась, а вовсе не спит.
Ленка пыталась найти в своих вещах пижаму, с шумом и грохотом все перерывала, светила телефоном - но от него света, как от козла молока. Под Димин практически вырвавшийся на полную громкость смех она даже уронила сумку на пол - он прикрывал ладонью рот, а она, задыхаясь от хохота, грозила ему кулаком.
Ленка поманила его пальцем, и они отправились в ванную комнату, где еще полчаса назад Сабина смывала с себя ночь и обиду.
Ленка появилась в комнате уже в ночном наряде, а Димка в ядовито-зеленых с каким-то желтым узором боксерах - остальные вещи так и остались валяться на мокром кафельном полу в ожидании утра.
Новоиспеченные любовники забрались под соседнее одеяло.
Сабина лежала головой к окну, Ленка повернулась к ней спиной, и в порыве своих объятий Димка иногда касался рукой спины, шеи и волос Сабины. Она не могла уснуть. Боялась пошевелиться. Но еще пугал тот факт, что она может сейчас заплакать. В голос. И они бросятся утешать - и снова придется выдумывать повод.
Сначала было тихо. Казалось, Димка с Леной уснули. Но потом Сабина почувствовала движения. Он начал руками водить по Лениному телу, пробирался под полупрозрачную майку для сна и занятий подростковым сексом, целовал ее слюняво и нежно - Ленка проснулась.
– Ты с ума сошел?
– прошептала она.
– Да ладно тебе, Сабинка вон как крепко спит - иначе бы уже проснулась.
– Нет, я так не могу, - пыталась вывернуться из его объятий Ленка.
– Да ладно? «Нет» мне сейчас скажешь? Ну посмотрим! Будем испытывать тебя на прочность и стойкость!
– Это была чистой воды провокация, Димка начал опускаться губами по ее телу, сначала скользил по ключице и шейной впадинке, целовал грудь, задрав майку, руками проводил по полоске от трусов, каждым движением стягивая их все ниже, кончиком языка касался пупка... Потом снял трусы (надо заметить, Лена не сопротивлялась и сама приподняла пятки, чтобы остаться без белья) и спрятался с головой под одеяло. Ленка, с одной стороны, боялась, что Сабина проснется, а с другой - чувствовала необычайный азарт и адреналин, все добавляло остроты. Было, правда, одно «но» - Ленка не кончала. Но не из страха или стыда, а потому что не кончала вовсе - однако это не отнимало приятных ощущений и крайней степени возбуждения. Так продолжалось несколько минут. Казалось, вот-вот - но все как-то мимо.
Сабина слышала все Димины действия - четко представляла, где именно и в каком темпе он проводит языком, и нестерпимая душевная боль сменилась невыносимо терпким возбуждением. Всем своим телом она ощущала себя на Ленином месте и, учитывая, что те двое вряд ли заметили бы и землетрясение, она кротко и тихо опустила свою руку в пижамные штаны. И начала гладить себя. По щекам скользили талые слезы, внизу был эрогенный потоп - все было в высшей степени влажно и дико. Сабина мастурбировала тихо и медленно, пытаясь не вырываться из ритма «соседей». Она испытывала полную гамму ощущений, как будто занимается сейчас с Димой сексом - слушала его дыхание, иногда он случайно дотрагивался руками до Сабины - и это касание обжигало и будоражило.
Через несколько минут Дима уже основательно устроился на Ленке и вошел в нее, они старались сливаться воедино тихо и медленно, чтобы не разбудить «соседку», а Сабина все ждала, когда же он ускорится, когда же она услышит яростные порывы страсти. И это случилось.
Они с Димой кончили одновременно. А Ленка просто сделала вид.
Где-то вдалеке восходило заспанное солнце. Доносился угрюмый лай
И вот Сабина в обе ноздри с силой и натугой вдыхала пары чужой сигареты, задерживала их внутри, а потом неслышно выпускала в кулачок, сжатый возле рта.
С этого утра она начнет курить и мастурбировать систематически, и это уже не будет вызывать слез или обид - а только злорадную улыбку. Ленка забрала у нее секс, но не оргазм - конечный выигрыш в этом странном немом поединке.
Спустя еще несколько Диминых сигарет и Сабининых вдохов и выдохов все трое сладко заснули. Ленка - от усталости и алкоголя, Димка - потный и отстрелявшийся, а Сабина - победителем, чтобы наутро с улыбками, кто надменной, кто искренней, а кто случайной, отправиться завтракать. И сделать вид, что ничего не произошло. А что, собственно говоря, случилось?
Сабина просто хотела любить, а получалось лишь дрочить и плакать. И это был далеко не самый плохой вариант. Как она потом поймет. Но пролитых слез все равно не вернуть, и не обратить их в снежинки, и не сдуть со щеки ветром.
М4. Мужчины
Мы дети перестройки. Мы поколение ноль. Generation Next. Рабы Интернета и Counter Strike. Но кто сказал, что это мешает нам любить и верить?
Незнакомец и его цветы
«Кот, никогда не раскаивайся в любви и хороших делах», - прошептал незнакомец своей рыжеволосой спутнице, выходя на станции «Таганская кольцевая», девушка осталась и присела на освободившееся теплое и промятое чужим весом место. Сабина держалась за поручень где-то в сторонке от общих масс и движений. Но ухо держала востро. Как не подслушать чужих бесед? Не помечтать, как было бы здорово на денек оказаться на месте той пухлогубой рыжей девушки с веснушками на веках? Девушка читала чьи-то сообщения, которые приходили на станциях в зоне доступа, улыбалась глазами, губами и озаряла этой радостью всех сидящих рядом. Сабине становилось больно от этих улыбающихся глаз, ее насквозь пронзало чужое, несбыточное для нее счастье. Ах, если бы можно было отдать свою жизнь за чужие объятия и тайну чужих разговоров. Она бы улыбалась собственному счастью, она бы улыбалась тем, кого бы ранил ее счастливый взгляд, она бы мстила всем своей принадлежностью к отряду «счастливых».
Сабина верила, что у незнакомцев своя, особенная и прекрасная жизнь. Она старалась учуять запах духов у довольных снегом и слякотью незнакомцев, уловить интонации, тембр голосов, скопировать - загрузить в плеер музыку, доносящуюся из чужих наушников. Стать кем-то. Но только не собой.
Вагон раскачивало из стороны в сторону. Сабину шатало. Как будто она была пьяна. И весь вагон был пьян. И в этом пьяном кураже все касались плечами друг друга. И было в этом вагоне какое-то странное единство - все посмеивались, лишний раз чуть не свалив соседа. Как на концертах рок-звезд. Но боль оставалась болью - боль, что кто-то в этом вагоне счастлив, а она, как, впрочем, и всегда, одна.