Mad Love in Gotham

Bella Yoters

Чёрт возьми, как бы ему хотелось, чтобы это было неправдой, лишь кратковременным всплеском гормонов. Он уверен, его привязанность к этой девчонке и не является ничем другим, но с ужасом осознает, что не жалеет о том, что пошёл против босса, рискнул жизнью и такой желанной карьерой великого преступника.

Он не смог убить её. Он знает, к чему может все это привести, но с тех пор, как Хейли стала часто улыбаться, с тех пор, как щенячья покорность в её глазах сменилась огоньком, вокруг которого пляшут бесенята, с тех пор, как смущенное хихиканье превратилось в громкий искренний смех, он понял, что нуждается во всем этом. Осознал, что нуждается в том, чтобы эта чудаковатая

барышня была рядом с ним и, не произнося ни слова, лишь смотря на него с безграничным обожанием, заставляла становиться уверенным в себе. Он никогда не был даже близок к определению слова «романтик», но сейчас почти без отторжения признавал: эта идеальная улыбка что-то с ним делает.

Барбара не стала ему мешать, а даже помогла, так как считала, что ей нечего терять, что, если Галавану нужно, он убьет её без повода, или наоборот будет прощать всё. К тому же она тоже симпатизировала Хейли. Все эти девичьи посиделки и разговоры о любви, слушая которые, Табита плевалась от ревности и ненависти к мужчинам. Она поняла, каково было бы иметь младшую сестру.

— Спасибо вам, — тихо выдохнула девушка, но потом напряглась, — страшно подумать, что будет, когда Галаван меня увидит.

***

— Нет! Хватит! — уже сорванным голосом кричит Хейли.

— Тише, — без ярости произносит Табита и ударяет её кулаком по лицу, заставляя потерять равновесие, упасть и, наконец, замолчать.

«Сука, бьёт, как мужик. Такое чувство, будто она не лесбиянка, а гребанный трансгендер» — думает девушка, глядя в потолок и утирая рукавом разбитую губу.

Как и ожидалось, Галаван неприятно удивился, увидев её целой и невредимой. С привычной холодностью он лишь разочарованно взглянул на своих подчинённых и ушёл, напоследок кивнув сестре, всегда дежурившей рядом. Это послужило знаком к тому, что нужно начать выбивать из них все непослушание.

Кулаками, ногами, плетью женщина колотила Джерома. А тот просто стоял и безудержно хохотал, чувствуя, как из носа хлещет кровь. Почему за всё отдувался только он? Хейли не знает, почему получила единственный удар за излишне нескромное поведение. Она была маленькой и слабой, но дергалась так, что Барбара едва её держала. Девушка хотела развернуться к той лицом и повыдергивать все белобрысые волосы, но не могла. Она возненавидела Кин, как только та произнесла «Я пыталась её убить, меня заставил Валеска» и избежала какого-либо наказания. Слишком просто, думала Хейли. Нужно было первой начать приставать к Табите, авось, это дало бы определённые преимущества.

Таким образом, устав пытаться помочь Джерому и получив порцию боли, док лежит на полу, проклинает весь мир и старается не слушать смех парня, прерываемый звуками ударов.

Не хочется ни рыдать, ни пытаться оттащить Табиту от него. Просто слизывать с губ соленую кровь с металлическим привкусом, и думать, насколько же всё стало дерьмово.

Она не помнит, как оказалась у себя в комнате на кровати с пакетом льда, приложенным к губе. Тело было блаженно расслабленно, а мозг старался не концентрироваться на том, что хохот в гостиной затих. Хейли старательно отгоняла все мысли о том, что же сейчас с Джеромом и где-то на двадцать минут её вполне удачно хватило.

По прошествии этого времени девушка, игнорируя боль в подвернутой ноге и ушибленной голове, метнулась на кухню.

***

— Хей, мы так и не попили чай, — робко произносит девушка, стоя в дверном проёме комнаты Джерома с подносом с чайником и двумя уже наполненными чашками в руках.

Это была ужасно глупая идея. Но напиток был заварен до того, как она поняла это.

—

Надеюсь, после этого у меня не появится ещё и боли в желудке, — отвечает тот, нехотя сменяя горизонтальное положение вертикальным.

Снова шутит. Значит, все нормально, думает Хейли. По виду не скажешь: на носу парня уже появился заметный синяк, кровавые подтеки на скуле никуда не спешили исчезать.

— Я далеко не талантлива, но чай приготовить могу не хуже англичанина, — подняв подбородок, говорит она и, сев на край кровати, протягивает своему собеседнику кружку, а свою вместе со всем подносом ставит на стол у стены.

— Действительно, — ответил тот, залпом осушив кружку, — ты действительно не талантлива.

— Ты можешь отвечать на добро добром? — всплескивая руками, восклицает док, садясь удобно и окончательно отказываясь от образа аристократки-англичанки. И все это было из-за чая, совершенно верно.

— Дай подумать, — Джером задумчиво потирает подбородок пальцами, — Нет.

— Почему ты такой? — совсем сдавшись, спрашивает девушка.

— Какой? Умный? Привлекательный? — продолжает язвить Валеска.

— Я не об этом, хотя и будет глупо отрицать наличие у тебя этих качеств, — снова улыбается Хейли.

— В таком случае, я так хорош по неведомым мне причинам. Точно не наследственность или окружение, — произносит рыжий и почти перестает улыбаться.

В комнате повисла неловкая тишина.

— Когда я начинала работать в Аркхэме… — внезапно начинает Маккарти.

— Говоришь, как бабка, — бросает парень, смотря на чашку в своих руках.

Проигнорировав замечание, она продолжила:

— Я пытаюсь стать мозгоправом уже три года. Ещё совсем девчонкой дед таскал меня в Аркхем и показывал всяких психов, рассказывал об их болезнях, объяснял, что с этим делать. Честно говоря, мне всегда это нравилось. Я не сразу решилась связать с этим свою жизнь, но сейчас ни о чем не жалею. Знаешь, был один забавный тип с маниакально-депрессивным психозом. Когда ему было хорошо — он бегал по улице и расстреливал людей, вместо которых видел, не поверишь, говорящие кактусы, из охотничьего ружья. А когда плохо — грустил и рассказывал о своих галлюцинациях. Это были потрясающие истории. Он мог бы стать отличным писателем. Представь сам: триллер «Приключения Карла Аловерса в долине кактусов»!

И неловкость, буквально витающая в воздухе, а так же недавно пережитая встряска делают своё дело: от этой глупой и совершенно неуместной истории рыжий начинает хохотать: громко, истерически, почти подпрыгивая, сидя на кровати. И док тоже смеётся: беззвучно, опустив голову и рукой вытирая выступившие слёзы.

Девушка поднимает глаза и смотрит на объект своего воздыхания: такой, каким он ее когда-то только заинтересовал, и по каждой извилине мозга проходит едва ощутимый заряд тока. Из середины груди по всему телу разносится короткий импульс: то ли мурашки, то ли жар, то ли всё вместе. Хейли подумала, что поддалась зову своего трепещущего от любви сердца, но вспомнив, на кого у этого сердца такая реакция, поняла: это лишь разум. Её мешочек с медицинскими терминами, воспоминаниями, названиями любимых книг, англо-французским разговорником и все увеличивающейся кучкой всякого бреда и колючек, порой заставляющих совершать безумные поступки, как этот: девушка одним движением выбивает чашку из рук Джерома и, игнорируя звон бьющейся керамики, буквально набрасывается на него. Она садится на его колени, оставляя свои ноги с разных сторон от его, крепко хватает за плечи в отчаянных объятиях и не в силах сдержать полувздох-полустон, утыкается носом в его волосы чуть выше уха.