Мадам Казанова
Шрифт:
— Мадам, вы вводите меня в соблазн… — Я удивленно посмотрела на него. — Хочу привести сейчас одну старую добрую поговорку. — Он сделал небольшую паузу. — Сказанное слово — серебро… не сказанное — золото.
Следуя своей императорской прихоти, Наполеон в тот раз произнес: «Надеюсь часто видеть вас при дворе…» Это давало основания Талейрану, как главному гофмейстеру, включить меня в список тех, кого следовало приглашать на все императорские балы и приемы. Я, таким образом, не только получала доступ ко двору, но и упрочивала свое положение в Париже. Теперь, когда я могла рассчитывать на милостивое расположение ко мне императора, а также на мудрые советы Талейрана,
Ощущение полной безопасности было у меня и в тот момент, когда дворецкий объявил мне о посетителе:
— Этот господин не пожелал назвать своего имени. Сообщил лишь, что пришел к вам по одному важному делу.
В тот раз я по своей наивности предположила, что это один из связников Карло. Время от времени эти люди появлялись, никогда не представляясь, доставляя сообщения, письма и деньги от Джеймса. Я открыла дверь в гостиную и остановилась в удивлении — человек, который ждал меня там, вовсе не походил на посланного Карло курьера. Он был одет с подчеркнутой элегантностью — фиолетовый камзол поверх ярко-зеленого жилета, бежевого цвета штаны, заправленные в гетры, искусно повязанный шелковый платок с воткнутой туда булавкой с аметистовой головкой. Фигура незнакомца отличалась почти омерзительной худобой — буквально кожа да кости, лицо с большим носом, узкими тусклыми глазами, бледными губами, а также длинные рыжие волосы производили весьма неприятное впечатление.
Весь вид этого человека заставил меня ощутить беспокойство. Я прикрыла за собой дверь и коротко сказала:
— Слушаю вас.
Незнакомец взглянул на меня с едва заметной и, как мне показалось, зловещей улыбкой.
— Миледи, — произнес он, склоняясь передо мной в поклоне.
Сначала я ничего не почувствовала, но уже в следующее мгновение от ужаса сдавило мне сердце, застучало в висках.
— Мне не понятна подобная форма обращения, — сказала я изменившимся голосом.
— Вы все поймете через минуту, миледи. — Он снова поклонился. — Прежде всего разрешите представиться: меня зовут Жозеф Фуше.
Фуше! Безжалостный и холодный как лед шеф полиции Наполеона! Мгновенно припомнилось все, что я когда-либо слышала об этой неприятной личности. Бывший депутат Национального Конвента, бывший президент Революционного клуба якобинцев, лионский палач. Республиканец до мозга костей. Верный страж, надежный защитник императорских порядков. Его руки испачканы кровью тысяч людей, которых он послал на смерть единым росчерком пера. Ему неважно, чем подписывать приказы — чернилами или кровью. Неужели Наполеон послал его за мной?
Я все еще продолжала стоять в дверях, сжимая ручку мокрыми от пота пальцами. Затем с отчаянной решимостью двинулась навстречу Фуше.
— Я счастлива, что удостоилась чести визита Вашего Превосходительства, — сказала я голосом, который мне самой показался незнакомым.
— Нет, это я безмерно счастлив, миледи. — Покрасневшие глаза Фуше равнодушно смотрели на меня.
— Могу только повторить, что вы присваиваете мне титул, не имеющий ко мне никакого отношения, — сказала я бесстрастно. — Мое имя мадам Казанова.
Фуше с усмешкой кивнул.
— Совершенно верно: в девичестве Феличина Казанова, а после замужества леди Сэйнт-Элм. — Он чуть выждал, а затем насмешливо сказал: — Может быть, нам лучше присесть, миледи?
Это было очень кстати, поскольку ноги едва держали меня. Неприятное, смутное опасение перешло в уверенность: надвигается нечто ужасное.
Фуше продолжал говорить своими короткими, лаконичными фразами:
— Не имеет
Это был конец. Моя погибель просто и буднично явилась ко мне в образе этого худого человека в фиолетовом камзоле и ярко-зеленом жилете, который всего лишь несколькими произнесенными словами разрушил все. Я вспомнила предупреждение Карло: «…любой британский подданный будет считаться военнопленным…» Значит, теперь я буду арестована и отправлена в тюрьму? Кто может помочь мне? Кто меня спасет? Каким образом Фуше удалось так много узнать обо мне? Интересно, он действует по приказу Наполеона? Неужели это сам император послал за мной своего шефа полиции? Я внимательно взглянула в лицо Фуше.
Он прочитал вопрос в моем взгляде и покачал головой.
— О вашей настоящей личности в Париже известно лишь одному человеку — шефу полиции.
Его лицо цвета серой глины оставалось непроницаемым, как маска. Неужели он один знает, кто я такая? Чего же он хочет от меня? Может, это шантаж? Нет! Всем известно, что Фуше обладает огромными богатствами, а если уж он так хорошо осведомлен обо мне, то для него не секрет, что в моем распоряжении нет таких больших средств, чтобы купить его молчание. А если он хочет просто переспать со мной? Нет, про этого человека нельзя сказать, что у него в жилах течет горячая кровь. В женщинах для него нет никакой притягательной силы. Сеять террор и получать от этого удовольствие, обладать необходимой для этого властью и укреплять эту власть — все это значит для него гораздо больше, чем любое чувственное или какое-либо другое удовольствие в жизни.
На губах Фуше проступила ироническая улыбка — он опять сумел разгадать мои мысли.
— Вы ошибаетесь, миледи, если полагаете, что можете оказать на меня какое-то воздействие с помощью вашего роскошного тела. Я не мистер Джеймс Уилберфорт, не император Александр и не князь Долгорукий.
Он знал решительно все, и это вывело меня из себя.
— Нет, это вы ошибаетесь, Ваше Превосходительство, если думаете, что у меня столь примитивные намерения. С первого же взгляда я поняла, что у вас нет ни нервов, ни чувств, ни страстей — вы можете наслаждаться жизнью исключительно с помощью вашего ума. — Я перевела дыхание. — У меня нет сомнений в том, что ваш визит означает гибель — мою или чью-либо еще.
Фуше ответил мне широкой улыбкой. Большинство людей становятся красивее, когда улыбаются, но Фуше стал от этого еще более отвратительным. Обнажившийся ряд мелких острых зубов сделал его похожим на оскалившуюся лисицу. Он сказал:
— У вас горячий рассудок и холодное сердце. Вы решительны и бесстрашны. И это несколько осложняет дело.
Я и в самом деле не чувствовала больше страха перед ним. Теперь я твердо была намерена не дать захватить себя врасплох. Маловероятно, чтобы всемогущий шеф полиции лично явился сюда для того, чтобы арестовать меня. Для его прихода ко мне должна существовать какая-то иная причина. Он выложил передо мной все сведения о моей персоне для того, чтобы запугать меня. Значит, это все-таки шантаж! Почему я решила, что выкупом могут быть только деньги? Существует сколько угодно грязных сделок, имеющих гораздо большую цену, чем деньги. Я посмотрела Фуше прямо в глаза.