Мадам Змея (Трилогия о Екатерине Медичи - 1)
Шрифт:
– Ты что-нибудь выпьешь, Генрих?– спросила девушка.
Он покачал головой.
– Спасибо, нет. Я не могу задерживаться здесь.
Ей следовало отпустить Генриха, но его близость опьянила Катрин.
– Генрих, пожалуйста. Пожалуйста. Выпей со мной вина. Я почти не вижу тебя.
– У меня нет времени, - твердо сказал он.
Она потеряла выдержку и закричала:
– Оно было бы у тебя, если бы ты меньше общался с вдовой сенешаля.
Он покраснел и бросил
– Она - мой старый друг, - с достоинством ответил Генрих.
– Действительно. Она так стара, что могла бы быть твоей матерью. Мадам д'Этамп говорит, что она родилась в тот день, когда сенешаль женился.
Глаза Генриха грозно сверкнули.
– Я не желаю слышать, что говорит эта шлюха. Советую тебе тщательнее выбирать друзей.
Она посмотрела на него; ей было так плохо, что она не смогла скрыть свою злость.
– Ты забываешь, что эта дама обладает большим влиянием при дворе.
– Я помню, что она - весьма безнравственная особа.
– Что безнравственного в том, что король имеет любовницу, если его сын избегает собственной жены... ночь за ночью... ради старого друга!
Он побелел от ярости. Он не знал, как справиться с ситуацией. Он исполнял свой долг, насилуя себя. Если она будет устраивать такие сцены, ему станет еще труднее делать это.
Катрин заплакала; она обвила руками его шею, потеряла самообладание. Долго сдерживаемый поток чувств захлестнул девушку.
– Генрих, - всхлипывала она, - я люблю тебя. Я - твоя жена. Почему мы... почему...
Он стоял, как статуя.
– Кажется, произошло недоразумение, - произнес он ледяным тоном. Отпусти меня, я все объясню.
Она заставила себя опустить руки и замерла, глядя на него. Слезы покатились по ее щекам.
Он шагнул к двери.
– Ты все поняла неправильно. Диана де Пуатье уже много лет - мой большой друг. Наши отношения - чисто дружеские. Она - исключительно порядочная и воспитанная женщина. Пожалуйста, не пытайся очернить ее. Ты действительно моя жена, но это еще не дает тебе права устраивать вульгарные сцены.
– Вульгарные!– произнесла она сквозь слезы.– По-твоему, любовь вульгарна?
Он хотел уйти от нее. Испытывал чувство неловкости. Катрин безуспешно старалась справиться с эмоциями, разрывавшими ей сердце. Она совершила серьезную ошибку, проявила безрассудство. Потеряла контроль над своими поступками. Катрин опустилась на колени и обхватила ноги Генриха.
– Пожалуйста, не уходи. Останься со мной. Я сделаю все, что ты пожелаешь. Я люблю тебя... сильнее, чем кто бы то ни было. Ты настроен против нашего брака, потому что его одобрил твой отец.
– Пожалуйста, отпусти меня, - сказал он.–
– Как можно сохранять рассудок и быть влюбленной? У любви нет разума, Генрих. Это увлечение женщиной, которая могла бы быть твоей бабушкой, не продлится долго.
Он оттолкнул ее; она позволила себе упасть на пол и заплакать. Генрих вышел из комнаты. Когда дверь закрылась, Катрин поняла, как глупо она вела себя. Так действовать было нельзя.
Она медленно встала и добрела до кровати. Упала на нее и беззвучно заплакала. Рыдания сотрясали ее тело.
Потом они прекратились. Нельзя плакать, если хочешь победить. Надо строить планы.
После этого Генрих несколько дней не подходил к ней; Катрин чувствовала, что если она покинет свои комнаты и будет общаться с придворными, то невольно выдаст свою ревность. Она молилась, стоя на коленях и расхаживая по комнате, о смерти Дианы. "Святая Дева, пусть хотя бы какая-нибудь болезнь обезобразит ее... Направь руку Себастиано ди Монтекукули. Внуши ему нужные мысли. Это необходимо Италии, и поэтому не будет грехом".
Мадаленна принесла ей новости.
– Мадам герцогиня, король послал за дофином. Он отправится к своему отцу в Валенсию. Люди говорят, что Франции грозит опасность.
Но в тот день, когда дофин должен был выехать в Валенсию, к Катрин пришел Генрих. Она лежала на кровати с тяжелыми веками. Она пожалела о том, что не успела встать, тщательно причесаться, надушиться и сменить туалет.
Он остановился возле кровати; Генрих почти улыбался, и казалось, что он совсем забыл их последнюю встречу.
– Добрый день, Катрин.
Она протянула ему руку, и он поцеловал ее - правда, весьма небрежно.
– У тебя счастливый вид, Генрих. Есть хорошие новости?
Ее голос звучал сдержанно; она владела своими чувствами.
– У армии дела обстоят плохо, - сказал он.– Но для меня все складывается удачно. Думаю, я скоро присоединюсь к отцу в Валенсии.
– Ты... Генрих... поедешь с дофином?
– Франциск лежит в постели. Он заболел и не может отправиться к отцу.
– Бедный Франциск! Что с ним?
– Я надеюсь, что отец прикажет мне заменить его.
– Король, несомненно, подождет день-другой. Что беспокоит твоего брата?
– Он играл в теннис в жаркий день. Его стала мучить жажда. Ты знаешь, что он пьет только воду. Итальянец взял кубок и отправился к колодцу. Когда он вернулся с водой, Франциск выпил ее и попросил еще.
Катрин лежала неподвижно, глядя на потолок с барельефными изображениями Святой Девы и ангелов.
– Итальянец?– медленно произнесла она.