Madhouse
Шрифт:
– Тогда круг поиска существенно сужается.
– Полагаете?
– Разве нет? Неужели у вас так много поклонниц?
– Достаточно, – заметил Лисандр без особого энтузиазма в голосе. – И, как мне кажется, все они немного не в себе. Потому можно брать в расчет любую. Каждая из этих дам подойдёт на роль сумасшедшей фанатички.
– Неужели всё так безнадёжно?
– Увы, – лорд развёл руками. – Знаете, Лисбет, любовь страшнее, чем можно подумать. Намного страшнее, чем может показаться на первый взгляд.
– Может быть, – потрясённо выдала она, стараясь не думать, с какой целью Лисандр
Предостёрёг? Есть ли шанс, что одна из его безумных поклонниц может обратить свой взор в сторону Лисбет, решив, что она является помехой?
*
Визиты вежливости ничего особо не прояснили. Во всяком случае, Лисбет так ни в чём и не разобралась, а вновь приставать к Лисандру с расспросами не решилась, потому что понимала, его терпение тоже имеет свои пределы. Рано или поздно ему надоест разъяснять всё в мельчайших подробностях. Потому, после возвращения в имение, Лисбет решила заняться домашними делами. Хотя бы приготовить ужин.
Сердце всё так же находилось в кухне, обложенное льдом. Браться за его приготовление никто не стал. Софи просто не знала, что с ним делать, Лисандр с готовкой никогда не заморачивался, поскольку не собирался пятнать перчатки. Мистер Рэббит предпочитал морковь, приготовленную всевозможными способами, а от мяса демонстративно отворачивался. А Лисбет понимала, что стоит только прикоснуться к этому сердцу, как обморок не замедлит проявиться. Подарок неизвестного так и оставался невостребованным.
Софи впервые за долгое время не ушла спать, а сидела здесь же, на кухне. Она пыталась вышивать, но постоянно путалась в нитках и цедила сквозь зубы замысловатые ругательства, смысл которых Лисбет не очень понимала, но спрашивать тоже не решалась. Все же знали, что Софи не просто так принимает успокоительные, на то есть причины. Её психика легковозбудима, потому лучше держать девушку вдали от источников стресса и самим не становиться этим источником.
Лисбет подошла к окну и посмотрела в сторону парка, который по ночам нагнетал на неё страха. Луна по-прежнему была полной, круглой. Период полнолуния, кажется, затянулся. Что только играло на руку оборотням, терявшим способность контролировать себя. Даже те крохи, что имелись изначально.
– Софи, – тихо позвала Лисбет соседку.
Девушка оторвалась от вышивки.
– Что? – спросила отстранённо.
Голос, как и всегда, оставался слегка пришибленным. Лисбет никогда об этом не задумывалась, но сейчас всерьёз задалась вопросом, что же нашёл в этой девчонке мистер Рэббит? Наверное, его внимание привлекла исключительно необычная внешность и осознание, что вот именно эта девушка не станет приставать к нему с требованием выполнять супружеский долг. С ней он может отдохнуть от трудовых будней, если его повседневное занятие вообще можно назвать работой.
– Ты будешь ужинать?
– Может, да, – произнесла Софи и снова уткнулась носом в своё шитьё.
Лисбет махнула рукой, осознав, что всё безнадёжно, после чего отправилась к себе в комнату, желая принять ванну и лечь спать. Аппетита не было, а тот, что присутствовал ранее, основательно отбило присутствие рядом свиного сердца.
Для того чтобы принять ванну, в этом доме следовало ждать целую вечность. В современном мире с этим было как-то проще. Лисбет, обожавшей комфорт, такая бытовая мелочь (вообще-то не мелочь, а важная составляющая привычной жизни), как невозможность принять душ в любой момент, причиняла определённые неудобства. Но затем погружение в ванную с горячей водой сполна окупало все страдания.
Вот и сейчас, стоило только опуститься в воду, как мелкая дрожь отступила, захотелось даже сделать что-то такое, с чем обычно ассоциируется удовольствие. Замурлыкать или, как вариант, запеть. Но Лисбет сдержалась. Она не могла похвастать потрясающими вокальными данными, а все её попытки запеть обычно заканчивались получением шпилек от соседей по дому, которые не очень-то сдерживали себя в выражениях. Особенно – мистер Рэббит. Вот уж кто оттачивал свои навыки острословия на чужих попытках исполнения народного фольклора, так это он.
Лисандр по обыкновению не обращал внимания на чужие развлечения. Если гостья хочет петь – пусть поёт. Ему от этого хуже не станет. В лаборатории всё равно не слышно, что происходит на других этажах.
Тем не менее, Лисбет всё равно не рискнула.
Свечи, отражавшиеся в зеркале, делали комнату похожей на зал, в котором проводятся обряды. Язычки их пламени танцевали в стеклянной поверхности. Лисбет время от времени бросала взгляд в сторону зеркал, испытывая иррациональное желание вспомнить современные забавы, вроде гадания. Все тонкости она не помнила, но, кажется, нужны для выполнения обряда именно зеркала и свечи. При определённых условиях в отражении можно увидеть суженого. Сама Лисбет никогда такими вещами не увлекалась, но слышала от подруг, которые пробовали. Ни одна не могла похвастать реальными результатами, чаще всего это так и оставалось ничего не значащим развлечением.
По мнению Лисбет, вода в ванне остывала непозволительно быстро. Девушка потянулась к кувшину, чтобы долить ещё немного горячей воды и продлить время блаженства. Вода приятно пахла розовым маслом, которое Лисбет добавила щедро, не скупясь, поскольку знала наверняка, что у Лисандра в лаборатории хранится множество самых разнообразных эфирных масел. Он не любил химию, но ароматы всё же коллекционировал. Исходя из того, что Лисбет успела узнать о хозяине дома, он был человеком разносторонним. Быстро загорался идеей, делал всё для её воплощения, но это вовсе не означало, что он доведёт задуманное до конца. Лисандр вполне мог бросить всё на середине пути, если ему надоест забава.
Некоторое время Лисбет лежала с закрытыми глазами, пока не почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она моментально уставилась туда, откуда на неё смотрели. Но не увидела ничего, кроме окна. Шторы по обыкновению были задёрнуты. Тем не менее… Неужели кто-то мог видеть сквозь них? Оборотень? Хорошее настроение и расслабленность моментально исчезли, ванна, запах роз, свечи и прочие элементы романтического вечера внезапно потеряли свою привлекательность. Вернулся страх, ещё сильнее, нежели тот, что был прежде.