Мадикен

Линдгрен Астрид

Вообще это очень красиво, что Туре расчистил лед. Аббе устроил на реке ледяную карусель с салазками, и Мадикен с Лисабет очень весело на ней катаются, в особенности когда ее крутит Аббе: салазки летают так быстро, что даже голова кружится.

Но Аббе не часто может оторваться от плиты. Перед Рождеством крендельки быстро расходятся. Тетя Нильссон каждый день торгует на рынке. Чем занят дядя Нильссон, не знает никто; по крайней мере, дома он почти не бывает.

Сегодня, в канун сочельника, Мадикен попросилась сбегать в Люгнет, поглядеть,

что поделывает Аббе. Ого! Подумать только — Аббе моет пол на кухне! Правда, когда прибежала Мадикен, он сразу же бросил тряпку.

— Вот, плеснул нечаянно на пол, пришлось подтереть, — объясняет Аббе.

А вымыта уже половина кухни. Можно отчетливо различить, до какого места он домыл, вымытая часть совсем уже не такая черная, как немытая. Мадикен посмотрела вокруг… Все остальное не сверкало рождественской красотой. Занавески и вышитые подзоры на полках не стираны. Все, как обычно, не так, как полагается накануне сочельника, решает Мадикен.

— А что, вы еще не наводили порядок? — спрашивает она.

Аббе глядит на нее с изумлением:

— Это где же… не наводили порядок?

Мадикен смущается, не зная, что сказать.

— Так ведь завтра же… сочельник.

— Конечно, мы навели порядок, — говорит Аббе. — Пойдем, сама погляди.

Он ведет Мадикен в комнату напротив кухни. Там на стене висит перевернутый бумажный колпачок, из которого высовываются маленькие бородатые Юльтомте.

— Ну, что ты теперь скажешь? — спрашивает он с торжеством. — Маманя с папаней этого еще не видели. Когда увидят, они рты разинут от удивления, помяни мое слово!

Но Мадикен все еще недовольна.

— А разве у вас нет елки?

— Пока живешь — надейся! — говорит Аббе. — Может быть, папаня к вечеру еще притащит, когда вернется домой. Если, конечно, не забудет. Ну а тогда я пойду утром в лес и сам срублю. Уж елочка-то у меня обязательно будет.

Тут Мадикен вспомнила свою елку, которая стоит у нее дома в Юнибаккене, и даже вздрогнула от радостного чувства.

— Ведь правда же, Рождество — это так замечательно! Да, Аббе?

— Ну да, — отвечает Аббе. — Приятно, когда в доме празднично и нарядно. Этот колпачок мне очень нравится.

Мадикен тоже понравился колпачок с бородатыми Юльтомте, но он украсил только один уголок, а надо, чтобы во всем доме было празднично. Однако Аббе не так привередлив, как Мадикен.

— А как ты думаешь, тебе подарят много подарков? — спрашивает Мадикен.

Пока живешь — надейся! — говорит Аббе. — Вопрос в том, вспомнят ли об этом папаня с маманей. А вот хочешь, я тебе сейчас покажу, что я для них купил? Только поклянись, что никому не разболтаешь!

Мадикен дает обещание. Тогда Аббе осторожно открывает гардероб. А там стоит новая керосиновая лампа с белым колпаком, должно быть, очень дорогая и красивая.

— Вот это вещь! Не то что наша старая лампочка, — говорит Аббе.

— Это рождественский подарок? — удивляется Мадикен.

— А что? Мое дело — отдать

ее папке с мамкой. Пускай они сами решают — рождественский это подарок или нет, — говорит Аббе. — Цену за нее заломили такую, что закачаешься, но я все заплатил из своих заработков.

Мадикен уходит домой в задумчивости. Конечно, и лампа, и колпачок с Юльтомте — это все здорово, а все-таки ее почему-то потянуло домой. У Аббе в доме как-то не чувствуется, что завтра будет Рождество. На душе у Мадикен стало тоскливо. Вечером в постели она рассуждает об этом с Лисабет:

— Представляешь себе, если бы мы завтра проснулись, и вдруг оказывается, что это не сочельник, а, скажем, пятница?

— Тогда бы я сразу в воду, и конец! — отвечает Лисабет. Так часто говорит Альва, а Лисабет любит повторять все, что услышит.

Однако Лисабет не пришлось кидаться в воду, потому что, когда девочки проснулись, был уже сочельник. За окном стояла черная тьма, но папа пришел в детскую со свечой, а снизу уже доносились звуки пианино, там мама играла «Вот Рождество пришло».

— Ну, вот и пришло Рождество, — говорит папа. — Счастливого Рождества, золотые мои лохматки!

— Счастливого Рождества, папочка! — закричали Мадикен и Лисабет.

Они повскакали с кроваток и побежали вниз, в гостиную. А там — елка, она вся сверкает зажженными свечами и так хороша, что Мадикен, кажется, никогда еще и не видала такой красавицы. В комнате топится печка и дивно пахнет елкой, гиацинтами и горящими дровами. Рождество и впрямь настало!

В первую минуту девочки молча замерли на пороге, но сразу ожили и ну давай на радостях скакать и плясать! Они пели и прыгали, а Сассо громко лаял. Наконец-то настало Рождество!

Потом пришла Альва и принесла кофе, и все сидели в честь Рождества у печки — мама, папа, и Альва, и Мадикен, и Лисабет — и пили кофе. Для Мадикен и Лисабет это большое событие — не каждый день можно распивать кофе, сидя у огня в ночных сорочках!

— Это потому, что сегодня Рождество, — говорит Лисабет.

— Да, — говорит Мама. — Потому что сегодня Рождество.

Мадикен опасливо поглядывает, не устала ли мама. Но все благополучно — у мамы веселый и совсем не усталый вид. Мадикен хочет, чтобы всем было весело, чтобы все радовались Рождеству, иначе не получится настоящего праздника. Поэтому, пока мама не покладая рук трудилась во время рождественской уборки, Мадикен ей напоминала:

— Только, пожалуйста, не утомись, а то будешь усталой, когда настанет Рождество! Обещаешь, мамочка?

— Ну что ты! Как это можно — быть усталой на Рождество, — говорит мама.

И вот она сидит рядом с папой и Альвой, и все трое рады Рождеству так же, как Мадикен и Лисабет. Вот хорошо-то!

Скоро за окном начинает светать. Проснулись воробьи и слетелись к рождественским снопам. Мадикен и Лисабет смотрят на них из окна столовой.

— Папа, а воробьи тоже понимают, что сегодня Рождество? — спрашивает Лисабет.