Мадонна Фьора, или Медальон кардинала делла Ровере
Шрифт:
— И… как он отреагировал?
— Спокойно. Сказал, что отлично нас понимает. Еще Шарль знает, кстати. Когда мы оба пришли к нему поговорить про работу, то он спросил в числе прочего, чего от нас вообще можно ждать, мы, помнится, переглянулись, усмехнулись, а потом я предложил ему нас исповедовать. И уже по результатам решить, подходим мы ему или нет. И мы рассказали ему в числе разного другого эту историю, а он решил, что мы ему, всё же, подходим. Карло еще знает, ему рассказали в какой-то момент.
— А Карло появился в вашей компании
— Да, лет через пять после той истории. Он тот еще фрукт, если не знать, кто он есть, ни за что не догадаться.
— Вы о чём?
— Вы не знаете, чем занимался Карло до того, как бросить все и уйти в военное училище?
— Даже не представляю.
— Он необыкновенно талантливый физик-ядерщик. Без пяти минут доктор в весьма молодом возрасте.
— И… стал он доктором?
— Нет. Все бросил и больше к физике не возвращался. Нам его выдал генерал в качестве подопечного. Он был удивительно несуразен, ничего не умел, такой, знаете, мальчик-ботаник в очках. Потом прооперировал свою близорукость, накачал мускулы, научился давать в глаз в ответ на неудобные вопросы и решать проблемы, свои и чужие, а также приобрел привычку болтать без умолку.
— А я думала, что он от рождения такой… разговорчивый, — рассмеялась Элоиза.
— Ничего подобного! Он был тих, скромен и молчалив. А потом почувствовал себя в силе и из него полезли самые низменные стороны его натуры, — рассмеялся Марни. — А вот Лодовико раньше был весел и развязен, кстати, до той истории с Терезой. Потом же как отрезало.
— Он потому и один? — осторожно спросила она.
— Да просто нет никого, кто сподвиг бы его распрощаться с одиночеством. Девушки на одну ночь, и даже на одну неделю не считаются, конечно же. Я так понимаю, что Анна одно время пыталась…
— Она и сейчас у него сидит, — пожала плечами Элоиза.
— Вот и пусть посидит. Я вижу в этом только плюсы, — улыбнулся в ответ он.
— Мне прямо жаль, что я не могу рассказать вам в ответ ничего равноценного, — заметила она.
— Какие еще ваши годы, — усмехнулся он. — Глядишь, и вспомните что-нибудь. Знаете, мне, наверное, пора откланиваться, а вам — ложиться спать. Завтра-то рабочий день. Хотя я не исключаю, что мы начнем его с совещания, с того же самого места, на котором прервались сегодня.
— Да, вы правы насчет ложиться спать. Спасибо вам за чудный ужин, за рассказ, за компанию.
— Вам понравилось? — снова спросил он.
— Да, монсеньор, — кивнула она.
— В таком случае, нужно будет повторить. Такой же истории не обещаю, но могу рассказать что-нибудь ещё, — кивнул он ей. — Я позвоню и попрошу убрать посуду, не беспокойтесь.
— Благодарю вас. И спокойной ночи.
3.7 Намечается приключение
* 23 *
На следующее утро Марни первым делом зашел к Лодовико. Тот выглядел еще не слишком здоровым, но в целом, как отметил Себастьяно, бывало и хуже. В палате был Бруно,
— Ну, что скажешь? — спросил его Марни.
— Да всё нормально, — пожал плечами Бруно. — Пару-тройку дней полного покоя, то есть никакой работы, никаких хождений по дому и ни в коем случае никаких активных действий. Можно сидеть, немного ходить, осторожно есть-пить и положительных эмоций побольше. Можно попробовать занять ему мозги, иначе он сам изведётся и всех изведёт.
— Обеспечим, — пожал плечами Марни. — Ну как, не удалось вчера потерять голову, как ни старался? — хмыкнул он, садясь на стул возле кровати.
— Не удалось, — ответил Лодовико. — Но я не помню, что было после взрыва. Помню Терезу за секунду до, а потом взрыв. И потом я очнулся уже здесь, и здесь был сначала Бруно, а потом вы с Анной.
— Так и было, Антонио привез тебя еще до обеда, а очнулся ты уже вечером.
— А чего Бруно как-то хитро улыбается, когда я его спрашиваю про вчера и про то, насколько все было плохо и чем меня лечили?
— Ты, что ли, его прямо не спросил? — Марни тоже невольно улыбнулся.
Бруно, ясное дело, был наслышан о том, как разные сотрудники службы безопасности осаждали Элоизу де Шатийон, и о том, что Лодовико думал по этому поводу вообще и по поводу этой дамы конкретно.
— Спросил, но он хмыкнул и сказал, что мне должно быть без разницы, кто мою черепушку на место поставил. Мне и правда без разницы, но если это кто-то, кого я знаю, так я ему хоть спасибо скажу. У Бруно, что ли, какие-то новые сотрудники? Или он приглашал кого-то извне?
— Да никого он не приглашал, это Элоиза.
Лодовико замолчал, и некоторое время просто смотрел, не мигая, на Марни.
— Какая Элоиза? — вымолвил он в конце концов.
— Да у нас вроде здесь одна, — пожал плечами Марни.
— Принцесса что ли? А чего это она вдруг взялась? И она что, врач? Она вроде у нас циферки считает и выводы из них делает, ну и еще философ, а чего она вообще?
— Чего она вообще — это отличный вопрос, сам у нее спроси, — посмеялся Марни. — Она что-то знает и умеет, причем это как-то нелинейно стыкуется с нормальной медициной и Бруно об этом в курсе, если что. Я где-то слышал, что после сотрясения необходимо «править голову», иначе потом будут преследовать разные спецэффекты, и что-то такое она как раз и сделала. А после того, как она здесь у тебя посидела, ты пришел в себя.
— И… что она со мной тут делала? — Лодовико все еще никак не мог успокоиться.
— Да просто сидела и держала руку у тебя на лбу. И только.
— Ты, что ли, её попросил? Она же вроде с тобой два дня назад тоже что-то делала?
— Нет, я не просил, я и не подозревал, что её можно о чем-то таком попросить. Она сама. Пришла, попросила разрешения посмотреть, и потом сидела с тобой с полчаса. Потом ей как-то резко стало плохо и мы с Анной увели её к ней в комнаты, а ты пришел в себя. Вот и вся история.