Маёвский букварь
Шрифт:
Но к концу пиршества стала упрямо застревать.
Я ограничился парой благородных отрыжек и отказался от дальнейшего участия.
Дохлый, было, заскулил:
– Димыч, так нельзя…
Но, посмотрев на меня, вынужден был в свою очередь отвести глаза и решил боле не настаивать.
– Ничего! – радостно провозгласил Потехин-старший. – Нам больше достанется!
И снова присосался к пузырю.
И хотя энтузиазма на бодрое распитие уже не хватало, и темпы заметно замедлились, они вдвоём с грехом пополам
Но водка оказалась на редкость подвижным напитком. Она никак не хотела успокаиваться. И после нескольких позывов потекла из организмов Дохлого и Потехина-Старшего-Брата в окружающее пространство, захватывая по пути комки недопереваренной пищи и остатки праздника.
Я кисло съёжился в углу, стараясь не смотреть на этот обратный процесс. А дружбаны мои стояли, слегка перегнувшись через перила и в унисон изрыгали из себя дурно пахнущую смесь на койкообразную решётку, примыкающую к шахте лифта.
Почему-то стало совсем уж грустно и сильно потянуло домой, к учебнику по Истории Партии.
– Ну, вот и повеселились… – сказал Дохлый Клюв, вытирая рукавом следы блевотины с краснорожего лица.
– Ну, чё? Пойдём ещё попляшем? – улыбнулся Потехин-старший-брат после аналогичной процедуры. И включил магнитофон.
– Без меня! – по-пьяному решительно отреагировал я. Развернулся и ушёл, оставив дружбанов в недоумении.
Волга подо мной, слава Богу, была твёрдой. Только слегка покачивалась.
Верхнее ЛЯ Максима Сенчихина
Жили-были в одной из комнат на первом этаже общаги шестого факультета два гитариста – Дэн и Макс, отличник и каратист Вадим Палимпсестов и просто хороший парень Олег Головко по кличке Хэнк.
Дэн сочинял песни, наигрывал продвинутую музыку, а Макс, как гласит легенда и мнение однокашников, играл как кот, завлекающий кошечек.
Без дураков, красиво играл.
Однажды, когда Вадик с Дэном циклевали пол, Макс тоже решил поучаствовать в хорошем деле – взял гитару и устроил им музыкальное сопровождение: сорок минут наигрывал на тему «Подмосковных вечеров».
А в другой раз, когда Вадик с Олегом позвали в гости девушек, Макс скромно удалился с подругой-гитарой в коридор.
– Пойду, – говорит. – Поиграю.
Но далеко ему уйти не удалось – кто-то его в коридоре окликнул. Он остановился и завёл продолжительную беседу.
А в комнате меж тем свирепствовал сквозняк, циркулируя от открытого окна к плохо закрытой двери.
Дверь с характерным скрипом елозила туда-сюда и в нерешительном своём движении всё никак не могла закрыться.
Это очень всем присутствующим не нравилось. А Вадика так просто раздражало. И он решил эти подлые дверные инсинуации немедленно пресечь. А поскольку был каратистом, пресечь он их решил характерным ударом ноги (как гласит
И с криком «да достал меня этот сквозняк» налетел на дверь и с чувством исполнил своё каратистское намерение.
Дверь захлопнулась, но тут же с той стороны двери раздался душераздирающий, нечеловеческий вопль на очень высокой ноте.
Верхнее «ля» четвёртой октавы, никак не ниже.
Оказывается, Макс, который далеко не ушёл, беседовал с товарищем, не отходя от двери. И при этом задумчиво водил пальцами по дверному косяку. И когда Вадик свершил свой каратистский обряд, дверь со всего размаха защемила Максиму четыре его музыкальных пальца – бац!
Вот он и заверещал.
Когда Вадик, осторожно интересуясь, выглянул в коридор, Максим подпрыгивал крупным планом, гитара валялась у его ног, а коридорный собеседник Максима с укором посмотрел на Вадима и не без иронии заметил:
– Что ж вы, …, делаете! Музыканта убили…
– Ну, извини… – посочувствовал Вадик. И для пущего сочувствия искренне добавил: – До свадьбы заживёт…
И зажило. Причём гораздо раньше.
И снова Максим радовал общажных кошечек своей соблазнительной игрою.
Видеосалоны
«Ах, этот видеомагнитофон – это видеорай, это видеосон!» – пел наш кумир Макаревич в середине восьмидесятых, очевидно, одним из первых в стране купивший эту дорогую игрушку.
Мы же поначалу могли только песни про «видик» слушать. Нет, можно было пойти в комиссионку посмотреть и на сам чудесный аппарат, но купить… даже не мечтай – цена запредельная.
Но вот грянула перестройка. Запахло демократией. Потянуло гласностью. И как первые её грибы то тут, то сям стали появляться видеомагнитофоны.
А поскольку игрушка всё-таки продолжала оставаться дорогой и эксклюзивной, обладатель спешил окупить её, организуя просмотр видеофильмов для всех желающих.
От желающих отбоя не было, и повсюду возникли видеосалоны.
В нашем студгородке они появились практически в каждой общаге – как правило, в Красных Уголках. Работали они, как тогда говорилось, на кооперативных началах. То есть были коммерцией в чистом виде. Некоторые ушлые студенты подсуетились и неплохо на этом деле подзаработали.
В уютные маленькие зальчики хлынуло в виде видеокассет всё то, что прежде было недоступно: боевики, ужастики и лёгкая эротика.
У видеофильмов появились восторженные поклонники, готовые часами пересказывать содержание увиденного.
Так, помню, на базе отдыха в Крыму Вовчик Салагин пересказывал нам «Кинг-Конга» – первого ещё, старенького. Рассказывал в лицах, ухая, охая и ахая, делая многозначительные паузы.
Ну, сходил я на этого «Кинг-Конга». Жалкое подобие Вивкиного рассказа.