Маг черного солнца
Шрифт:
Люди смертны. Эта простая истина заставляет понять, что спустя тысячи лет у меня останется только семья, если, конечно, я сама не порушу отношения с ней. Останется Лидор, если я смогу защищать его от опасностей и врагов.
Наверное, в чем-то отец был прав. Мы все еще дети до ста лет, мы думаем как люди, чувствуем и живем, мы еще мыслим бренными категориями. Любим и ненавидим, жаждем славы и почестей, убегаем от самих себя и проблем. И лишь спустя сто лет нам удается стать по-настоящему бессмертными. Детство заканчивается, когда ты понимаешь, что смертен. Наша же юность
Я выросла, когда поняла, что великий Гишман перестал быть сильным и молодым и с каждым годом его все сильнее пригибает к земле, он становится более слабым, хрупким и ветхим, как осенние травы. Тогда я улетела прочь, малодушно сбежала, чтобы не видеть, как он будет медленно умирать среди рыжих камней Гденша. Я хотела оставить в памяти образ того человека, что однажды победил меня в спарринге на Крааморте, положив на обе лопатки за три секунды. Помнить ветхие плетеные мосты над каньоном, танцы у костров на опушке леса и часы тренировок в горном монастыре. Помнить его стройную смуглую фигуру и ослепительную улыбку, а не согбенную спину и помутневший взор.
Мы вырастаем, адмирал прав. Мы становимся другими, и старое уже не подходит нам. Но ведь есть множество вещей, что растут и меняются вместе с нами. Из этого числа моя семья и сама Леара.
Эти открытия заставили меня по-другому посмотреть на гнев Адриана. Смерть для людей — дело грустное, страшное и печальное, но в какой-то степени обыденное и закономерное. А для бессмертных — это невероятная трагедия. Мой брат был последним сыном Нураби, женщины, которую я не знаю. Она родила отцу четырех сыновей, и трое из них либо погибли, либо бесследно пропали. Гнев Адриана на меня за неоправданный риск, его желание следовать за мной на край света и попытки защищать — всего лишь следствие страха потерять еще одного члена семьи. Пусть не самую любимую и близкую, но тем не менее сестру. А за свои пятьсот лет жизни Адриан попрощался со многими, в том числе и с родными братьями.
Наверное, я все-таки чему-то научилась за это долгое путешествие. Правильно воспринимать вещи, меня окружающие, ценить мгновения, как бездонную вечность. И я наслаждалась этими выходными.
Когда мы сидели в одном из открытых ресторанов, на улице шел дождь, и его капли уныло барабанили по пластиковому навесу над нашим столиком. По ногам тянуло влажной прохладой, и запахи, казалось, застывали в этой нудной мороси. Холода я не ощущала уже после второго бокала местной выпивки, которая вполне могла составить конкуренцию любимой амарике.
Адриан кидал на меня выразительные взгляды, но я не спешила удовлетворять его потребности в восхвалении. Он явно хотел чем-то похвастаться, а если так уж хочется — то можно и самому начать рассказ, не дожидаясь заинтересованных вопросов. В итоге, ДеВель не смог столь долго играть в гляделки и задал наводящий вопрос.
— Ан, как ты смог выжить в поле абсорба без стабилизаторов?
Брат снова кинул выразительный взгляд на меня и чуть
— Магические знаки на корпусе корабля, — Адри поднял руку, упреждая мои возражения. — Существует целый подвид защитой магии, которая не только охраняет энергию, разум и материю, но и упреждает возникновение аномалий.
— Магический стабилизатор? — вскинул брови адмирал.
Мой брат горделиво кивнул, но от меня ни зависти, ни восторга так и не добился. Тогда он просто мило улыбнулся и добавил:
— Кстати, «Коннектус» был моим первым кораблем.
Я безразлично пожала плечами.
— Да, я видела в кладовой твои рисунки. Самобытненько так, я аж прослезилась от ностальгии по наскальной живописи Крелонтена.
Адриан резко сжал челюсти и встал из-за стола, попрощался с ДеВелем и Астроилом, а меня не удостоил и взгляда.
— Зря ты так, видно же, что он ждет от тебя одобрения, — тихо проговорил адмирал.
Я состроила кислую мину.
— Астр, я придерживаюсь простого правила — хвалить лишь тех, кто не имеет привычки унижать и высмеивать меня саму. Если мой брат желает получать комплименты, ему стоит хоть раз в жизни высказать одобрение в мой адрес. А сейчас максимум, который я великодушно могу дать, это безразличное молчание взамен ехидных шуточек. Думаю, ему стоит радоваться и такому достижению в нашем общении.
Мы ходили на свето-шоу под открытым небом, где облака специального дыма подсвечивались различными прожекторами и лазерами, отчего в их туманных недрах рождались удивительные фигуры и картины. Адмирал стоял позади меня, легко приобнимая за талию, а Адриан с ДеВелем ругались на предмет того, на каком корабле и под чьим пилотированием пройдет полет обратно в Лидор.
В один из вечеров Астроил перехватил меня в номере отеля, почти в самых дверях и попросил задержаться. Он нес в руках длинный сверток, закрепленный веревками и бережно обмотанный тканью.
— Мы рассмотрели твою просьбу, — произнес адмирал, укладывая ношу на низкий пластиковый столик у окна. — К сожалению, тот экземпляр, что мы видели в музее, слишком стар для использования. Я имею ввиду посох шамана. Как ни старались археологи, дерево прогнило насквозь. Боюсь, при первой попытке пропустить через него магию, да и просто крепко сжать в руках — он просто рассыплется в прах. Но я изучил данные о Леаре и сравнил фотографии посохов магов с тем, что мы видели в музее. Не думаю, что этот вариант подойдет в полной мере, но тебе уже будет с чем работать.
Он развязал веревки, затем легким движением откинул в сторону край ткани. На столе лежал деревянный посох изумительной работы. Я восторженно вздохнула и провела руками по матовой поверхности чуть красноватого оттенка. Это действительно была лишь заготовка — ни магических символов, ни кристаллов в навершии, но зато какая чудесная! Вырезанные грани древка позволяли крепко держать оружие, а витиеватые деревянные перья в самом навершии уже имели углубления под фокусировочные элементы.
— Мой личный заказ, — удовлетворенно произнес Астроил, видя мою реакцию. — Империи есть чем гордиться, даже в областях, ей не свойственных.