Маг черного солнца

Войт Крис

Странно, Император словно преобразился. Я уже не видела на его лице отсветов эмоций, он не проявлял никаких чувств, казался уверенным и спокойным. Это было странно, учитывая, что наедине со мной — посторонним человеком, — он вел себя иначе. Оставив зарубку на будущее, я пока отогнала эту мысль.

Когда все приличия были соблюдены, я и сама сделала несколько шагов вперед, паладины двинулись следом, вежливо конвоируя меня во дворец. Нога, пораненная стеклом, еще побаливала, отчего я прихрамывала.

Тут же, стоило мне чуть отойти от трапа, я увидела

в толпе группу людей во всем черном. На них были обтягивающие, как для верховой езды, брюки, плотные рубашки-кителя, высокие, узкие сапоги, длинные черные плащи-жилеты. И маски. Они больше походили на шлемы — черные и гладкие, без следов черт, они не увеличивали размер головы, но обхватывали ее полностью. На руках перчатки, отчего для обозрения не оставалось ни единого кусочка кожи или волос. Чуть зеркальная поверхность забрала отражала меня саму и звездолет.

Зрелище было жутковатое — казалось, передо мной стоят не люди, а бесполые, безликие существа. Они не пытались выглядеть добрыми и светлыми, но и злом я бы их не назвала. Они были силой, ощутимой и очевидной.

Я не удивилась, когда один из них подошел к Императору и проговорил:

— Протекторат рад видеть вас целым и невредимым, Ваше Величество.

Голос тоже казался обработанным электронными устройствами, безликим, по нему нельзя было сказать, мужчина говорит или женщина, какого возраста этот человек и человек ли он.

Анатоль сдержанно кивнул. Я ощущала, что с его языка готовы сорваться нелестные высказывания или же колкие замечания, но как я уже говорила, в Императоре ощущалась основа — отличное воспитание, так необходимое венценосной особе. Посему Император проявил свою ярость и негодование лишь холодным кивком. Видимо, он еще не решил, правду ли я сказала, отчего не видел смысла рисковать с пустыми обвинениями. Тем более прилюдными.

К нашей процессии присоединились трое протекторов в черном, и мы продолжили движение ко дворцу. Эти безликие существа поглядывали на меня не поворачивая головы — несмотря на непроницаемые шлемы, я ощущала их взгляды очень остро.

Небо над головой хмурилось снежными тучами, мрачными, рваными. На разной высоте клочки облаков летели с разной скоростью, выдавая силу ветра и непостоянство погоды. Чахлые растения по периметру площади наводили на мысли об их вечнозеленой природе, а холодный воздух — о том, что на столицу Гиры опустила свой подол зима. В этих краях она не отличалась жестокой стужей, но была ветреной, сырой и полной резких перемен в погоде.

Когда мы с Астроилом были здесь на концерте (для меня — всего пару месяцев назад), над столицей висело удушливое лето. Новые детали ложились друг к другу, но не всегда гладко вписывались в мою версию, они, казалось, стремятся вынести мне чудовищный приговор. Но какой?

Я шла, понурив голову, думая о сверкающих космических станциях, о битве с абсорбами. О масштабных замыслах Императора Дакора и Илиима, о планах на дальнейшую жизнь со мной Астроила. О том, почему в этой реальности ничего подобного не случилось.

Камень

под ногами скользил и едва заметно хрустел наледью. Ветер трепал легкую майку, но холод не мог мне повредить, ибо глубоко в душе царила такая стужа, что никакой магией огня ее было не растопить. Кто-то из паладинов, кажется, тот ветеран, что командовал в схватке у звездолета, набросил на мои плечи свой плащ. Я рассеянно поблагодарила кивком.

На меня навалились апатия и депрессия, когда стало очевидно, что мир вокруг — не дурной сон, а твердая реальность.

Мне казалось, что я иду на плаху. Восхожу по заиндевевшим камням на эшафот, под стражей паладинов и безликих протекторов. И возьми меня Ватмаар, если я не лелеяла эту малодушную мечту! Но подчас смерть является самым легких выходом, а простых путей жизнь мне никогда не давала. Радостно и светло умереть в бою, молодым и сильным, в рассвете славы, оплаканным миллионами и возвеличенным в легенду. На деле же, куда чаще люди умирают глупо и прозаично, и стоит восхвалить богов, если они позволяют сохранить достоинство до самого конца.

Если эти новые, чужие люди из враждебного и темного мира, не казнят меня, то свое возьмет черная кровь. Она разъест мои вены, выжжет ледяным огнем мой разум, подточит тело. А лидорианское наследие позволит агонии продлиться куда дольше, чем умирал бы человек. Стеонтий, горбатый алхимик с огромной гордыней! Зачем ты дал мне зелье? Не лучше ли было пойти темным путем и принять участь жителей ночи, отдавшись жажде крови? Да, я стала бы вампиром. Кто же знал, что найти порцию лекарства мне будет в разы труднее, чем без смертей и преступлений получить кровь от желающих меня спасти!

Сопровождаемая мрачными мыслями, что конвоировали меня не хуже паладинов, я вошла под гулкие своды по-прежнему величественного дворца. Он почти не изменился, сохранив и барельефы, и расписанные картинами потолки, и волшебные узоры на полу, и высокие двери, покрытые резьбой. Как мне рассказывал Астр, это был религиозный храм. Но по окончании эры религий и к началу освоения космоса здание сохранили и сделали дополнительной резиденцией Императора, аналогом нашего летнего дворца. Возможно, после сотен реставраций и перестроек, от старого собора осталось лишь внешнее. Внутри же стен проходили сверхпрочные металлические опоры, под слоем красного дерева скрывались пластиковые оконные рамы, а под полами — система подогрева и шумоизоляции.

Современность, замаскированная под древность. Люди всегда цепляются за одежды и вещи, из которых давно выросли, как говорил Астроил.

Меня провели по гулким залам и коридорам, подвели к двери. В нее просунулся один из протекторов и сказал:

— Магистр, я привел пленницу из темных миров, вы готовы ее принять?

После утвердительного ответа я вошла в приоткрытую створку и замерла. В небольшом зале, переделанном под кабинет, за высоким столом сидел старик. Седая борода покоилась на груди, на пальцах — перстни, на голове странного вида венец, видимо техническое приспособление.