Маг
Шрифт:
Данила был доволен донельзя, его физиономия выражала полный восторг. Что касается принца, то он, видимо, уже не раз путешествовал таким образом и поэтому держался вполне спокойно. Только его исхудавшее личико все больше и больше бледнело. Когда он закрыл глаза, я очень забеспокоился. Если мальчик потеряет сознание, он вполне может вывалиться из своей чешуйки. Но тут он, словно почувствовав мою тревогу, взглянул на меня и улыбнулся своими бескровными губами.
Так прошло часов пять, и наконец на горизонте показалась Черная скала. А еще через несколько минут наш «лайнер» с торжествующим ревом опустился на лужайку перед замковой скалой. Я быстро съехал с драконьей шеи и подхватил обоих
– Ты еще не забыл, как открывается вход в скалу? Я молча направился к черной стене и, пробормотав свое заклинание, повернул гранитную глыбу. Пропустив Многоликого с сыном и Данилу, я затворил вход, и мы поднялись в замок. А еще через час, после плотного ужина, мы уже лежали в постелях. Последняя мысль, посетившая меня перед тем, как мне заснуть, была: «Если бы не шишка на голове и не принц в замке, можно было бы посчитать, что никакого Некостина и не было…»
Утром, не дожидаясь завтрака, я направился к Многоликому. Он уже сидел в своем кабинете, перебирая какие-то бумаги. Увидев меня, он отодвинул документы в сторону и позвонил в свой колокольчик.
– Закуску и графин вина!… – приказал он появившемуся гвардейцу, и через минуту мы уже закусывали, прихлебывая из бокалов светлое легкое вино.
– Так как же ты оказался над Храмом в самый нужный момент? – задал я наконец давно интересовавший меня вопрос.
Многоликий усмехнулся и ответил:
– Случайно… – Потом, немного помолчав, пояснил: – Когда я увидел, как Галл шарахнул тебя эфесом своей шпаги по голове и как тебя поволокли в камеру, я решил, что принца теперь уже не спасти. А после того как тебя раздели, я лишился возможности за тобой наблюдать. Что мне оставалось делать, если я знал – не найдя тебя в условленном месте, Навт атакует Храм немедленно? Надо было идти на подмогу своим людям. Вот я и вылетел.
Он снова усмехнулся и продолжил:
– Если бы я рассчитывал, что ты сможешь не только освободиться, но еще и добраться до принца, я, может быть, перекинулся бы в кого-нибудь попроще… Эта крылатая зверюга все силы выматывает… Но в тот момент я был вне себя от ярости…
– Как сын?… – задал я следующий вопрос.
– Сейчас уже все в порядке. Но знаешь, он утверждает, что выехал на охоту с Галлом… И что именно Галл скрутил его и передал гвардейцам Единого-Сущего. – Он помолчал и с сомнением в голосе закончил: – Хотя я сам видел, что Галл в своей комнате писал отчет о своем посольстве… – Многоликий потер виски.
– Ничего загадочного… – улыбнулся я. – Он, похоже, именно в этом посольстве и стакнулся с Единым-Сущим. Это тебе он доложил, что его не приняли. Скорее всего этот… чародей… и снабдил Галла каким-то наговором, позволившим ему создать морок… собственного двойника… Вещь-то, в общем, довольно простая…
– Сын мне сказал, что Шестиликий рассчитывал захватить власть… Невероятно!…
– Дураков ловят на самые невероятные вещи… А потом, любой человек верит тому, чего ему самому очень хочется. Галлу очень хотелось власти… Вот он и поверил…
– Но!… – начал Многоликий и замолчал, задумавшись.
– Надо решить, что нам необходимо для похода в горы… – прервал я его размышления.
– Да все уже готово… – пожал плечами Многоликий. – Лошади подобраны, продукты, палатки, снаряжение, люди для сопровождения – все подобрано и приготовлено. Осталось только дождаться твоих друзей. Так что – отдыхай.
– Тогда, с твоего разрешения, я пойду к Даниле…
– А он у принца. С самого утра… Подожди, я дам тебе провожатого, в апартаменты принца без моего личного разрешения не пускают никого, он еще
– Ты лучше расскажи принцу, как порвал свои джинсы, перелезая через забор на стройке, – с ходу вступил я в беседу.
– Ну… – ничуть не обидевшись, ответил он, – это когда было!… Я тогда совсем маленький был и ничего не соображал…
Принц переводил заинтересованный взгляд с меня на Данилу, ожидая продолжения рассказов, и при этом автоматическим движением протянул руку к стоявшему рядом столику и взял из глубокой тарелки персик.
– Я тоже могу рассказать историю, – заявил я. Оба мальчика с интересом посмотрели на меня и приготовились слушать. Данила по такому случаю тоже прихватил с тарелки персик.
– Я могу рассказать историю о двух клинках… – начал я таинственным тоном. – О двух волшебных клинках!… – уточнил я, заметив, что принц бросил на меня разочарованный взгляд.
– А я знаю эту историю… – недовольно протянул он после моего уточнения.
– Да? – удивился я. – Ну может быть, моя история о других клинках.
– Может быть… – согласился принц. – Только вряд ли. Есть только одна история о двух клинках. И даже не история, а легенда…
– Пусть лучше принц расскажет легенду… – попросил Данила, рассчитывая, видимо, впоследствии услышать и мою историю.
– Я не против, только принц еще очень слаб… – с сомнением пробормотал я.
– Ничего я не слаб!… – возмутился мальчишка. – Это все Коул, дворцовый лекарь, выдумал. Рад, что уложил меня в постель!…
– Ну, ты все-таки достаточно долго пробыл в плену…
– Они только первые три дня… разговаривали со мной, – с запинкой проговорил принц, – а потом ко мне уже никто не приходил. До самого твоего прихода… Я еще не поблагодарил тебя… Спасибо большое… Если бы не ты…
– Никаких благодарностей! – прервал я его. – Допустим, ты узнаешь, что пара негодяев похитила… твоего друга… – Я чуть не сказал «ребенка», но вовремя удержался. – Разве ты не бросишься на выручку?…
– Конечно!… – вскинулся принц, но тут же опустил голову на подушку.
– Вот видишь! Это потому, что мы мужчины!… И достаточно об этом… Лучше, если ты достаточно крепко себя чувствуешь, расскажи нам вашу легенду…
Принц улыбнулся, надкусил свой персик, измазавшись соком, и начал жевать, а его глаза постепенно словно погружались сами в себя и худенькое личико становилось строгим, даже суровым.
– Это было давным-давно, – медленно и тихо начал он свой рассказ, – в те времена, когда только закончилась Великая война и на мир пали Границы. Люди словно очнулись и увидели, что они натворили. Они ужаснулись и бросили свое оружие, а многие из них поклялись никогда больше не брать в руки боевого железа. И только знаменитый кузнец и механик Го Ли Фест сказал, что не оружие виновато в том кровопролитии, которое учинили люди, что сама по себе сталь холодна и безразлична, и только люди делают ее яростной и кровожадной. Он закрылся в своей мастерской, из которой выгнал даже своего любимого ученика и помощника, и принялся за работу. Только через семь недель он вышел из мастерской, и в руках у него были два клинка. Один – тяжелый и длинный меч – светился словно чистое серебро, а второй – парный мечу кинжал – был темен, как безлунная ночь. На обоих лезвиях древними, полузабытыми буквами были выгравированы их имена.