Магам можно все (сборник)
Шрифт:
Ничего никому не сказал — даже отцу. Ходил от стола к столу, как медуза в глубинных водах, путал креветки с творогом, а пиво с палочками для чистки зубов, когда в дверях появился улыбчивый господин, наводивший о Варане справки.
Из-за стойки тут же появился отец, покачивая кулаками, как стальными грузилами.
Улыбчивый господин охотно напоролся на его подозрительный взгляд:
— К вам, хозяин, к вам собственнолично… Поговорить надо. Есть минутка?
Свет шел снизу, из-под воды. Снаружи светило солнце, забивалось в широкую пещеру,
А змейсихи были очень, очень стары. Правда, определить это мог не всякий — сказывался отличный корм и бережное обращение. Вылинявшие тусклые чешуйки прятались под серебряными пластинками, под накладными самоцветами, да и порода давала себя знать — у обеих змейсих сохранилась горделивая осанка, обе сверкали глазами и раздували ноздри, так что Варану пришлось преодолеть некоторую робость, прежде чем впервые приблизиться к ним.
— Здесь у нас стойло, — сказала Нила. — В нише — скребки, щетки, всякие нужности, все в идеальном порядке, между прочим. Взял скребок — клади на место… Вот так. Чистить надо перед каждым выездом и на ночь. Кормить — два раза в день, утром и вечером, и следи, чтобы они не переедали. Когда которая нагадит — бери сеточку, дерьмо поддевай и аккуратно вот сюда, в корзину, чтобы вода в стойле не мутилась. А потом корзину — наверх. Понял?
Нила была старше Варана на год и держалась хозяйкой. Когда-то он видел ее на осенней ярмарке — она была с Малышки, дочь рудокопа и одной из компаньонок княгини, незаконнорожденная, но самоуверенная и богатая. Мать, от стыда сославшая ее в поддонье, не забыла малявку и не бросила — баловала то деньгами, то мешком сушняка, то обновкой. Нила считала себя горни, в сезон носила рубаху без рукавов и штаны, подвернутые до колен, расшитые цветными камушками, которых на Малышке немерено-несчитано, и работала, как оказалось, наездницей на змейсах — сопровождала богатых и знатных гостей в верховой поездке по лабиринту подводных пещер.
Варан, договариваясь о работе с хозяином, наивно полагал, что будет гулять по морю верхом, а не вылавливать сачком дерьмо. Нила разочаровала его умело и безжалостно:
— Седлать — не вздумай, поцарапаешь чешую — потом не расплатишься. Садиться верхом — упаси тебя Император. Спать будешь здесь же, в гамаке. Они ночью иногда шипеть начинают, так надо с ними вслух говорить, успокаивать. Та, что позеленее, называется Журбина, а та, что почернее, — Кручина…
— А почему у них имена такие печальные? — спросил Варан.
— Потому что так назвали, — отрезала Нила. — Вот, смотри, Кручина насрала, бери сачок и покажи, чего ты стоишь…
Темные волосы лежали у Нилы на плечах. Самоцветы на штанах вспыхивали, будто капли воды под солнцем. Глаза часто мигали и щурились, хотя здесь, в гроте, было не так много света; глаза слезились. Спесивой девке наверняка требовались очки с прокопченными стеклами — но она, гордая кровью горни, предпочитала мучиться, щуриться и утирать слезы.
Змейсихи смотрели на Варана с царственной брезгливостью — как будто это Варан
— Они не кусаются?
— Они едят только рыбу, но если ты их разозлишь — могут и цапнуть, просто для науки. Особенно Кручина — она подлая. К хвосту ее близко не подходи — как врежет, так и потонешь. Она в карауле служила всю жизнь, стражники на ней Малышку объезжали… Контрабандистов била, а пиратов перетопила человек сто. Вот так, хвостом по голове — и привет. Этому их еще в яйце учат.
Варан низко наклонился, держась за поручень, пытаясь выловить сачком комочек змейсового дерьма:
— У Малышки небось за сто лет сто пиратов не наберется.
— Это у вас на берегу пиратов не наберется, потому как не репс же ваш воровать. А у нас рудники. У нас режим должен быть.
Варан наконец-то справился. Опорожнил сачок в корзину для нечистот, плотно закрыл крышкой. Сел на каменный выступ, свесил ноги в светящуюся воду:
— А Журбина сколько пиратов убила? Тысячу?
— Журбина повозку таскала весь век, — сухо отозвалась Нила. — В шахтах. Камни на ней возили, соль… Теперь отдыхает.
Изумрудная Журбина высоко вытянула шею, повела рогатой головой, еле слышно зашипела, будто подтверждая: заслужила. Кручина ударила хвостом так, что волна прокатилась по всему гроту. Варан невольно отодвинулся:
— Ничего себе.
— Не нравится — и сидел бы в своей харчевне.
— А ты откуда знаешь, где я работал?
— Великая тайна… Я тебя видела. Место приметное.
— И парень приметный, — сказали сверху. По винтовой лесенке, вырубленной в скале, спустился хозяин в костюме для верховой езды. Кручина и Журбина оживились, забили хвостами, завертелись по гроту, устроив в центре его небольшую воронку. — Седлай, Нилка. Гости прибыли.
Варан, не выпуская из рук сачка, смотрел, как Нила торопливо надевает седло сперва на спину Кручине, потом Журбине (обе змейсихи охотно подставили спины). Потом, не глядя на Варана, Нила оттолкнулась от каменного выступа—и без разбега перелетела Кручине на спину; хозяин аккуратно угнездился на спине у Журбины.
— Ну, Вараша, нас до вечера не будет. Все здесь убери, корзину вынеси — и можешь отдохнуть чуток. Тебе сегодня ночевать здесь, помни!
Варан поспешно кивнул.
— Пошла! — крикнула Нила, и голос ее заметался по гроту. Кручина ударила хвостом, Нила пригнулась, распластавшись по черной чешуе. В следующую секунду змейсиха нырнула, ушла в тоннель под скалой, унося с собой всадницу. Варан перевел дух.
— За ней, — негромко приказал хозяин, и Журбина нырнула тоже. Варан остался один; волновалась подсвеченная солнцем вода, сверху прозрачная, снизу застывшая, спрессованная в непроглядную донную темень.
— Серпантеры. Ну, знаешь, их в просторечии змейсами зовут. Два здоровенных чудища, один зеленый, другой почти черный. Рога — во. Зубы — во. Хвостом специально обучены бить по затылку. Очень опасная работа. За то и платят.
Варан сидел за столиком отцовской харчевни, а Кешка, четырнадцатилетний парень, нанятый родителями на место Варана, стоял напротив с подносом и смотрел с восторженной завистью.