Магазин потерянной любви
Шрифт:
Письмо от Кати Мануиловой забавляло и наводило на определённые мысли, так что приёмщик брака даже ощутил прилив сил и вдохновился. «Джони возился в своей студии с утра до ночи, — писала она, — но когда ни придёшь к нему, он всё бросал, варил кофе и ставил в ноутбуке то Thrice, то Over It, то ещё что, не знаю. Много чего ставил».
Митя и сам долгое время приходил к Джони обедать, и прекрасно знал этот репертуар. Джонины тексты рябили различными ссылками на поп-панков. Он приводил названия групп, альбомов, композиций, а подчас и построчные переводы. В основном американские коллективы, музыканты из Канады и изредка из Британии.
Примерно до 2006-го это были в сущности легенды
Дальше Митя терялся. Всё чаще попадались незнакомые имена. Казалось, его герой постепенно отдалялся от радости, всё больше закрываясь ироничной, затем печально-надрывной, а под конец и вовсе мрачной музыкой: Thursday, Envy, The Used, Alesana, Emery, Chiodos, Senses Fail, Issue Sixteen, Funeral Diner, From First To Last, Secondsmile, Her Words Kill, The Fall Of Troy, As Cities Burn, Enter Shikari, Scary Kids Scaring Kids, Funeral For a Friend, Sed Non Satiata, Alexisonfire, Comeback Kid, Emarosa, Intohimo, La Dispute, Underoath, Silverstein, Mewithoutyou, The Mars Volta, From Autumn To Ashes, Scapegoat, The Wonder Years, Sainthood Reps.
В целом, всё ясно. Джони нравился более-менее гармоничный панк и в особенности пост-хардкор конца нулевых. Он заслушивался The Used, Enter Shikari и Thursday, а такие вещи Thursday, как In Silence, An Absurd And Unrealistic Dream Of Peace или Times Arrow, завораживали его.
Теперь же, вспоминая их редкие встречи, Митя переживал острейшую ностальгию. Как вообще такое могло случиться? Он вновь подумал о прутьях и пуговицах и тотчас завёл на каждый артефакт ещё и сопроводительный документ. С «Формой № 1» ему было спокойней. Имея исходные данные в привычном виде, Митя чувствовал себя в большей степени профессионалом и более уверенно мог бы продвигаться дальше.
«Если хотите узнать что-то ещё, напишите», — попрощалась Катя Мануилова, и Митя написал. Письмо вышло сбивчивым и пестрило вопросами. Он выяснил, что вплоть до четырнадцатого года Джони и Хьюлет неплохо ладили, но виделись редко. В июле она ненадолго уехала в Туркмению, а вернувшись, так и не смогла его найти. Джони не отвечал ни на SMS, ни на звонки. У него не работала почта, и никто ничего о нём не знал. Помимо прочего Митя привёл ей список имён из Джониных книжек. Катя хорошо знала Медве, немного Вику Россохину — он безумно любил её, я уже вам говорила, — слышала о Тайке Нефёдовой и догадывалась, кто такая Наташа Рёнэ. Нет, Алису и Эмили она не знает, а насчёт Лизы — это отдельно. Впрочем, некоторые имена ей показались знакомыми и, вероятно, со временем она могла бы кого-нибудь вспомнить. «Позвоните мне», — предложила Хьюлет и дала номер.
К вечеру поднялся ветер, чуть подморозило, а там и снег пошёл. Митя позвонил. Знает ли Катя, что творится на улице? — спросил он. Да, там метёт. Они непроизвольно улыбнулись — ведь на исходе март — и договорились о встрече.
V
В сущности, он не отдавал себе отчёта и не мог точно сформулировать, что движет им. Катя Мануилова нравилась ему. Она привлекала своей непосредственностью, а общение с нею словно очищало его от пыли. Той самой пыли на неучтённых артефактах, да так, что Митя уже и не сомневался в успехе своего замысла.
Они встретились в среду, затем в пятницу, а в субботу прошлись по клубам и остановились в бывшей «Нейтральной территории». Некогда кафе входило в так называемую
Как и писал Джони, Хьюлет и вправду выглядела измождённой лесбиянкой. У неё были короткие тёмные волосы с прямой чёлкой, стянутые в пучок. На вид не больше тридцати, худая и с мальчишеской фигурой, в голубых джинсах, кедах, светлой куртке и с пирсингом в языке. «Поначалу мне казалось, он хочет секса со мной, — сказала Катя лишь только они вошли во двор со стороны Ильинки. — Пришлось признаться, что я не могу. Впрочем, я ошибалась. Джони вполне хватало вымысла. Да вы и сами, наверно, читали эти его эротические сцены», — Хьюлет держалась спокойно и говорила без смущения. Сразу же было видно, что Митя расположил её, так что бояться нечего.
Особенно Джони любил сочинять небольшие оргии из трёх-пяти человек. Этот виртуальный секс был словно жизненной необходимостью для него. Он не стеснялся описаний, к тому же вечно искал там метафору, а найдя, по нескольку раз использовал её в будущем, то и дело умышленно повторяясь. Почти всегда в этих сценах присутствовала Vi, раз-другой Медве, время от времени Хьюлет, ещё с десяток персонажей, ну и конечно, Митя Захаров. Странное ощущение, подумал он, будто видишь себя в порнографическом фильме. Сначала не веришь — как такое могло случиться? — а после прочтёшь своё имя в титрах, и уже становится как-то полегче.
Субботним утром в «Нейтральной территории» немноголюдно. Некоторое время Джони приходил сюда почитать, здесь же он записал сюжет с радужной сферой и сделал немало фотографий. С тех пор от «О. Г. И.» мало что осталось. В начале двухтысячных сеть включала пару клубов с дешёвой едой, выпивкой и книжным магазином. Митя хорошо помнил, к примеру, подвал в Потаповском переулке. В ежедневную программу входили детский утренник, малоизвестный, но талантливый музыкант да лекция о современном искусстве. Затем сеть стремительно развивалась. Вероятно, менялись менеджеры. Они кидались из крайности в крайность, экспериментируя то с галантереей (одежда и поделки), то с пирожковыми закусочными.
Откуда деньги — никто не знал, но вскоре они закончились, и альтернативные клубы, так полюбившиеся взрослым и детям, попали под влияние государства. В начале четырнадцатого года, сразу же после зимних Олимпийских игр, сеть примкнула к «Народному фронту» и была преобразована в сообщество тренажёрных залов. Они принимали активное участие в политической жизни и вели существенную правоохранительную деятельность. В таком виде «О. Г. И.» просуществовали около полутора лет, но вскоре интерес к ним ослаб, а там и вовсе пропал, уступив место космической отрасли. В декабре 2015-го тренажёрные залы окончательно разорились и были проданы французской компании «Шантимэль» (французские кондитерские). В результате выгодной сделки «Шантимэль» получила двенадцать прекрасных помещений в центре Москвы с правом использования предыдущих брендов.
Повезло же этой «Шантимэли», думал Митя.
Если верить её сайту, ассортимент кондитерских включал «более 150 наименований лёгких воздушных тортов, нежнейших пирожных, великолепной выпечки и восточных сладостей». Теперешняя вывеска «Нейтральной территории» гласила «НТ-Шантимэль». Таким образом, от книжного бизнеса здесь не осталось и следа. Объединённое гуманитарное издательство успешно покинуло интеллектуальную сцену в результате неправильного менеджмента и соглашательства с действующей властью.