Магазин потерянной любви

Шеметов Константин

Чего не скажешь о Джони: он понимал, что никаких роз в его саду нет. Иначе говоря, он упустил Лизу. Упустил внезапно, неожиданно для себя и навсегда. От безумия удерживали лишь дружеские отношения с Хьюлет, ну и, конечно же, его чудесная Vi. Забыть её было немыслимо, да и троллейбус с Викой Россохиной всё ещё стоял. Как стоял, так и стоит себе в Политехническом проезде, утешался он. У каждого свои раскопки — в этом всё дело.

Внутренний же его голос не сдавался. «Викин троллейбус сломался!» — кричал он спозаранку и до ночи, но Джони не верил. Пусть и сломался — он был намерен починить его. Что касается Лизы, Джони не сомневался, что она счастлива, а Хьюлет и подавно. Да и мог ли он

вообще нарушить идиллию? Чужое счастье — что предмет искусства. Созданный произвольно и неумышленно — он лишь добавляет себе цену. Цена со временем растёт. Именно поэтому счастье и не купишь.

Спустя некоторое время они дождались снегопадов, сняли номер в «Сретенской» гостинице и пригласили к себе Джони. Так в первый раз друзья провели вместе Рождественскую ночь. Для Джони это были незабываемые каникулы. Работа в «Прекрасном мире» всё больше изматывала его, и он хватался за каждую возможность сбежать оттуда.

Дальше они неизменно повторяли этот опыт в течение трёх лет. Что бы ни случилось, 24 декабря Хьюлет, Лиза и Джони запирались в одноместном номере под крышей, читали Бродского, слушали «Oh Holy Night» Brand New и занимались любовью. Под утро Джони уходил — тихо и незаметно, стараясь не беспокоить подруг, а спустившись в метро, молился за них — ангелы, что ещё скажешь.

— Это и вправду было прекрасной связью, — вспоминала Катя Мануилова.

Связь Хьюлет и Лизы казалась прочной, вполне устойчивой и помехозащищенной. Спустя четыре года наши лесбиянки хорошо узнали друг друга, строили общие планы и не сомневались, что достигнут их. Нет, не здесь. Россия не пойдёт. Здешние мракобесы не позволят им ни брак, ни детей. Жить же в подполье они не собирались. Родители Берковиц купили им дом в Портленде, штат Мэн. Хьюлет подала документы на гражданство, а Лиза, как они и хотели, забеременела от Джони. Это произошло в ночь на 25 декабря 2009 года в номере с видом на Сретенку и далёкие звёзды в бескрайнем космосе.

Летом 2010-го Лиза уехала в Нью-Йорк, а 24 июля у неё случились преждевременные роды. Всё вроде бы обошлось. Родилась девочка. Хьюлет звонила из автомата в переговорном пункте и не могла нарадоваться. Они назвали её Луизой, и всё бы хорошо, но Луиза не прожила и недели. «Мне жаль, — сказал доктор и развёл руками. — I\'m sorry, she was way too weak (мне жаль, она была слишком слаба)». Луизу Берковиц-Мануилову кремировали в Пресвитерианском госпитале Нью-Йорка 30 июля 2010 года. На этом всё и закончилось.

Лиза больше не приезжала в Россию. Она прислала Хьюлет и Джони прощальное письмо и образцы ДНК в двух стеклянных пробирках. «Святая ночь, — писала она. — Как же прекрасна утраченная любовь».

— И где пробирки? — спросил Митя.

— Одна у меня, другая у Джони. — Хьюлет огляделась.

В кафе по-прежнему было пусто. В воздухе стоял запах выпечки и ванили. Едва слышно работал кондиционер, за окном раздавались редкие шаги, а с книжной полки, словно сто немых, на них уставились разноцветные переплёты. Катя Мануилова, лаборант Института археологии РАН и самая прекрасная связь в Митиной жизни. Она потянулась за сумкой, вынула из кошелька миниатюрный пузырёк, поднесла его к лицу и закрыла глаза, едва сдерживая слёзы, а там и вовсе разрыдалась — горько и безутешно.

VI

Вот и ещё один неучтённый брак. Брак — что убийство, размышлял Митя. В любом случае мы имеем дело со смертью — умышленной или нет. Надо сказать, история Кати Мануиловой взволновала его. Но отчего не справился доктор Пресвитерианского госпиталя? Не хватило умения, не захотел или ошибся? Да и в ответе ли он вообще за промысел божий?

Постепенно Митя восстанавливал

картину, а был ли это детектив — он и не знал. Скорее нет. Захаров хоть и видел сплошь убийства, но до сих пор не попадались ни мотивы, ни доказательства, да и убийца не попадался. Тут он припомнил магазин Motivi, или что там — Митя уже и терялся — на проспекте Мира. Припомнил и улыбнулся про себя: неужели и правда можно купить пусть бы даже и заурядный мотив для какой-нибудь цели? Это вряд ли. Ведь не купишь же чувство голода, чтобы поесть, или любовь, чтобы стать счастливым. Таким образом, если исключить Аллаха за рулём Викиного троллейбуса (а исключить придётся), останутся лишь СЛУЧАЙНОСТЬ и РАЗНООБРАЗИЕ.

Вот что пишет об этом Джони. Запись датирована 28 июля, как раз между рождением Луизы и её смертью: «И голова, и Земной шар, и яйца Господа нашего Иисуса Христа имеют овальную форму, что могло бы многое объяснить, но не объясняет. Под определённым углом и измождённая голова, и Земной шар, полный ископаемых, и распрекрасные яйца выглядят не овальными, а круглыми».

Ну что тут скажешь. Джони вполне приспособился к квантовому восприятию мира. Он перестал бояться трудностей и почти не сопротивлялся им, ссылаясь на кота Шрёдингера. Кот этот, как мы знаем, подобно электрону в квантовом ящике — и жив, и мёртв одновременно. Узнав о смерти Луизы, к примеру, Джони будто и не удивился.

Всё происходит, как в пруду, — записал он. — Мы просто медленно плывём. А после вдруг перестаём И отправляемся ко дну.

Выйдя из «Шантимэли», они взяли такси и ещё час или два ездили по городу — безо всякой цели и подчиняясь случайному мерцанию светофоров. То, что мерцание случайно, отчётливо было видно по пешеходам: подойдя к перекрёстку, они не знали как быть. «Переходить дорогу или не переходить?» — эти мысли роились у них в головах и мешали спокойной жизни. В результате они переходили её как придётся и зачастую погибали, не дойдя и до середины.

— Почему Луиза? — спросил Митя.

— Джони попросил. — Хью покрутила ручку и закрыла окно. Воздух к ночи остыл и теперь свистел, что было мочи, влетая через переднюю дверь и вылетая через заднюю. — Ему нравилось это имя. Он звал так Вику Россохину, — Хьюлет запнулась и поглядела на мост впереди. — Vi и вправду была похожа на Луизу, — добавила она, выдержав драматическую паузу.

Они въезжали на Большой Устьинский мост.

Справа и слева лучилась рекламой Москва-река. По правде сказать, Митя догадывался о Луизе и без Хьюлет. Джони то и дело использовал это имя в связи с Викой, но какие тут были мотивы — непонятно. Вероятно, овал, о котором он писал, и в самом деле представлялся ему кругом.

Такси переехало мост. «Волга» с надписью «Командир» наводила на мысли о войне. Она тряслась всем своим ржавым корпусом, подпрыгивала на ухабах и воняла бензином. Иными словами, война продолжалась. Хьюлет едва держалась, подумывая о плене. «Лучше сдаться, — рассуждала она, — чем такая война», — и сдалась.

— У кафе, пожалуйста, — сказала Хью.

Машина свернула на светофоре и, подождав с минуту, въехала на стоянку Coffee Point. «Coffee Point, — гласила вывеска, — европейская кухня на любой вкус». С утра и до ночи, пока не надоест и вам, и нам, добавил Митя и вернулся к Джониным овалам. Ясно, что образ, придуманный Джони, носил глубокий метафизический отпечаток, но какой — Митя не знал, да и вряд ли теперь узнает. Так что вместе со стеклянной пробиркой в Митину базу данных можно было заносить и само имя: «ЛУИЗА — загадочная и не вполне осознанная репликация».