Магическая инспекция или [не]выгодная сделка
Шрифт:
Парень взглянул на меня с улыбкой. — Даже если ты приглянешься королевскому магу-магистру?
Я нахмурилась. — Тем более. — Потом уточнила. — А это кто такой?
Парень какое-то время молчал, потом все же ответил. — Магия в этом мире доступна каждому. Но при этом не каждый может использовать ее в полной мере, и не каждому хватает на это магического резерва. Магический резерв может со временем увеличиваться, но это очень сложно. Маги, которые решаются посвятить себя изучению магии, идут в Королевскую академию. Из ста учеников около восьмидесяти выпускников получают ранг адептов магии — низший ранг, позволяющий, однако, устроиться не слугой, а управляющим в замок. Остальные пятнадцать получают средний ранг мастера-магии. Уровень их умений
Я с интересом слушала объяснения своего друга. Вот оно что, оказывается, не все маги одинаковы, что если подумать совсем не удивительно.
— А кто же такие маги-магистры? — Уточнила я.
Джозон улыбнулся. — А магом-магистром становится один маг из двух-трех тысяч закончивших академию. Обычно они выполняют личные поручения короля.
Я задумалась. Понятно, это местная магическая знать. — Тогда тем более нет. — Рассмеялась я, убегая вперед.
Скоро таким необычным способом мы доставили бревна в мастерскую. Воины, уже успевшие смениться на посту, проводили нас ошеломленными взглядами. Их интерес разделили все слуги, которые видели наше полутриумфальное, полубезумное возвращение. Я заметила, как люди начали перешептываться за нашими спинами, и почувствовала, как вокруг нас искрится на кончиках пальцев почти ощутимый, возбужденный, неудовлетворенный интерес. Завтра, если успеем, мы с Джозоном построим нашу тележку. А что будет потом, об этом я пока не думала.
Утром, дойдя до мастерской, я еще на входе в загоны с ариуками услышала звонкое постукивание топора. Джозон, увлеченный своим занятием, но, как мне кажется, еще больше увлеченный старой, вновь засверкавшей мечтой стать магом-изобретателем и поступить на службу в королевскую мастерскую, сначала даже не заметил моего появления. Я какое-то время тихо стояла, прислонившись к стене, и наблюдала его сильные, уверенные движения, быстро придающие безликому дереву форму. Мне даже показалось, что парень что-то тихо напевал себе под нос. Гракнонсы находились в мастерской, мне кажется, их даже стало больше и часть из них, к моей радости, помогала магу с работой. Может, он перенял мою привычку увлекать этот народец игрой, а не работой? Капелька, которая спала сегодня со мной, имела вид диковинной птицы, интересно, зависит ли ее форма от настроения?
Джозон возился с колесами, с аккуратностью и любовью подгоняя друг ко другу детали. Я внимательно наблюдала за его работой, но кроме общих советов, мало что могла подсказать. Как и все городские жители, я видела телеги только на экране или на фотографиях. Парень, уже принявший решение устранить любое применение магии, достаточно быстро понял особенности конструкции, и мое присутствие скорее мешало ему, чем помогало. Поэтому, я сидела и играла с гракнонсами в выстроенном вчера городке, когда к нам в мастерскую спустилась Нару. Я подняла на нее взгляд, неясно ощущая недоброе. По ее потерянному выражению и по неуверенной улыбке, я уверилась в том, что ее подослала к нам госпожа Олгаретт. Этой внешней растерянностью она давала выход стыду за вторжение, я молчала, давая ей возможность начать разговор первой.
— Я проходила мимо и зашла узнать… — Ее голос извивался как подкинутая в воздух змея, — Чем вы тут заняты.
Мы с Джозон молчали, поэтому ей пришлось продолжить. — Госпожа Олгаретт слышала, что вы мастерите что-то для королевской ярмарки мастеров, и она хотела бы лично взглянуть на результат. — В помещении повисла неловкая тишина, тут же стыдливо прервавшаяся стуком топора о дерево.
Внимательно взглянув на строящуюся тележку и на городок гракнонсов, она все же проговорила. — Мари, не вини меня, я просто передала поручение госпожи.
Я кивнула, размышляя о том, была ли она прежде подругой Мари или нет. Но отвечать ей все же не стала.
3.3 —
Собирали мы тележку у входа в загон, и посмотреть на это собралась, кажется, половина замка. Слуги останавливались на пару минут, чтобы проследить за работой, потом убегали по поручениям и непременно возвращались, чтобы лично понаблюдать за тем, как продвигается дело. Я, все еще ощущая неподдельную гордость за наше первое изобретение, не считая мелочи, находилась все время рядом, впитывая в себя эту наэлектризованную атмосферу ожидания и любопытства. При этом я ощущала и личную ответственность за изменения, которые принесет она в этот мир. И что уж таить, к моему оживленному настроению примешивалось и ожидание хорошего заработка, я уже мечтала о просторном домике в столице, окруженном пышной тенью сине-лиловых крон, на которые я буду любоваться, сидя по утрам у раскрытого окна. А вокруг меня…
— Что вы делаете? — Прервал мои размышления низкий женский голос. Я, очнувшись, осмотрела толпу — одинаковые предвкушающее развлечение лица. Большинство из них пришло сюда из скуки, другим действительно интересно.
— Скоро увидите. — Ответила я, переводя взгляд на спокойно продолжающего свою работу Джозона. Я на короткое мгновение даже залюбовалась на его ставшие уверенными и точными движения. Когда он был занят изобретением нового, он совершенно преображался, исчезала куда-то без следа и его скромность, и зажатость, и неуверенность.
— Вы это изобрели для королевской ярмарки мастеров? — Поинтересовался щуплый подвижный подросток.
— Да. — Ответила я, ощущая гордость и за себя и за своего преобразившегося друга, как будто это изменение было полностью моей заслугой.
Когда тележка была готова, я осталась охранять ее от назойливого внимания зевак, а Джозон отправился за прибрежным траручем. Пока я сидела на корпусе, стараясь не обращать внимания на любопытные, лижущие меня по рукам, спине и волосам взгляды, к телеге неспешно подошла госпожа Олгаретт с тонким, держащимся одновременно и подобострастно и грозно мужчиной. Пока они подходили, я с интересом наблюдала за изменениями на лице этого, видимо, боязливого, но тщеславного мужчины, его губы удивительно выражали все его мысли, изображая то презрительную неподвижную строгость, то дрогнувшую трепетную робость. Глаза мужчины с удивительным проворством осматривали присутствующих, которые под их влиянием как-то невольно становились меньше, суетливее, неприкаяннее. Эти метаморфозы, видимо, зависели от того, что говорила ему в это мгновение госпожа Олгаретт. По ее лицу можно было прочитать только одно — отравление, развращение властью, которое останавливает, замедляет только природная лень хозяйки. Я повела ладонью по волосам, стараясь собраться, нет, не для того, чтобы успокоить страх, а для того чтобы смирить свое раздражение.
— Мари, не видишь свою хозяйку? — Проговорила женщина, подходя и вцепившись взглядом в телегу. Видимо, ее неприятно поразило мое безразличие. — Я хотела бы знать за что я плачу вам свои деньги и не пожалею ли я о своей щедрости.
— Мы не ариуки, у нас нет хозяев. — Не сдержала я замечания, поворачиваясь к стареющей женщине. — И ваши деньги мы как раз и пытаемся сохранить, улучшая условия труда.
Женщина взглянула на меня с едва сдерживаемой неприязнью, но, видимо, все же решила, что спорить с прислугой выше ее достоинства.
— И как это…. это сооружение сохранит мои деньги? — Проговорила она, наконец, обращаясь уже не ко мне, а к своему спутнику. — Гаселай, что думаешь?
Мужчина цепко взглянул на постройку, на которой я сидела. Понятно было, что моего мнения здесь не спрашивали, я ощутила, как старательно это мелкое любопытство обходит мое присутствие, обтекает меня, совершенно не принимая во внимание. Мужчина же, напротив, понял больше и взглянул на меня с оценивающим, но осторожным любопытством. Я улыбнулась, все еще не спуская взгляда с моего лица, пытаясь угадать по моим реакциям правильность или ошибочных своих предположений, он произнес.