Магические Перпендикуляры 2. Порох и золото

Нагорный Алекс

Паче чаянья ничего не случилось. Или демоны нижнего мира не отважились на диверсию, или попросту отсутствовали в данном квадрате как факт. Как бы там ни было, но Кондрат ничего не «учуял», комары никуда не пропадали, Тизжил не нервничал. Со спокойной совестью мы отошли ко сну, сменённые тремя драгунами Буцинской подгруппы.

Старею: всего-то третью ночь не досыпаю, а уже устал как после месяца скачек по горам. Было как-то и такое. Там на любом привале сразу отключался. На земле, на траве, на камнях, без разницы. Вырубался моментально. Сейчас вон на ту горушку забежим

по-скоренькому, там перекурим, Сега, МихМих и Барсук в охранении, остальным отдыхать.

– Кукс, не спи! Зима приснится – замёрзнешь!

– Я сейчас ребята… сейчас…

– Кукс! Ку-у-укс! Андрюха, вставай!

– Стас? Тебя же не было с нами!

– Меня и сейчас нет, а ты есть, и тебе пора вставать!

Да что же это?! Я открыл глаза и прислушался.

– Эй! Караул! – негромко позвал я. – Что у вас?

А в ответ тишина. Он вчера не вернулся из боя. Что за нахрен?! Где караульные? Я вскочил на ноги, огляделся.

– Карау-у-ул, – как с детьми, не вовремя начавшими играть в прятки. – Кто-нибу-у-удь! Отзови-и-ите-е-есь!

Да что за хрень такая?!

– РОТА ПОДЪЁМ!!!!!

Переполошённый лагерь пришёл в движение. В броуновское. Ко мне подбежал заспанный капитан:

– Что случилось? – и чуть оглядевшись: – Где караул?

– А вот это ты мне сейчас очень хороший вопрос задал, Спиридоныч!

– Чего? – помотал головой Синёхин.

– Нет у нас караула! Вот чего.

– Как нет?

– Да я-то откуда знаю?! Проснулся, а их нет.

– А где же они?

– НЕ ЗНА Ю!!!

Синюхин постепенно упорядочил суету. Выяснилось, что отсутствует третья смена, наша вторая уже примерно час как спала, а четвёртая, соответственно, ещё и не просыпалась. Всё чудесатие и чудесатие! Получается, эти что, тоже свинтили? На ночь глядя? Да какой на ночь?! Просто посреди тёмной, непроглядной ночи. По территории контролируемой нечистой силой? Отважные парни! Ничего не скажешь!

И вот что прикажете сейчас делать?

По счастью, принимать столь сложные решения, выпало не на мою долю. Синюхин же подошёл к вопросу просто, приказав заступать четвёртой смене и назначив подъём на тоже время, что и вчера, то есть чуть забрезжит рассвет – сразу всех будить. Ибо не хрен!

Странно, подъём был воспринят чуть ли не как избавление. И то сказать, натерпелись. Но некоторые вон не вытерпели. Даже не знаю, как это прокомментировать. С другой стороны, весь поход более чем странный. Всё в нём как-то не по уставу.

Снова тащимся вдоль этого проклятого сказочного леса, и, к сожалению, сказка у нас грустная. Вот мы двое суток в пути, если не считать Харитона, потери – восемь человек. По четыре человека в день. Вместо тридцати шести теперь только двадцать восемь. Если так и дальше пойдёт, то народу у нас осталось на одну неделю. Не управимся за шесть дней – добро не победит, хэппи-энда не будет. А если управимся, то кто останется в этой великолепной четвёрке мушкетёров, одолевших шуралеев кардинала?

Я останусь, капитан, Кондрат и ещё кто-нибудь. Я – понятно почему, капитан – официальный представитель, Кондрат – он шуралеев учуять может.

Пусть ещё Мирон останется, привык я к нему уже.

Интересно, мне одному подобным бредом башку заполонило, или остальные тоже думают, кто слабое звено, а кто последний герой? Часа два уже идём.

Опаньки! А чего это они там остановились? Группа Буцина, они опять впереди, столпилась возле большого дуба. Умар тоже стоит, никуда не торопится. Что это значит? Пятнадцатикратное приближение не сильно прояснило картину: стоят они все под этим дубом, головы задрали, вверх таращатся. Так, Буцин что-то командует. Ага, Умара к нам отправил.

– Что там? – спрашивает подошедший Синюхин.

Протягиваю ему бинокль:

– На, сам посмотри.

– Не видно ничего.

– Колёсико покрути, да не останавливайся ты! На ходу смотри.

Зря я это, Спиридоныч почти тут же обо что-то споткнулся и чуть не упал.

– Ладно, давай сюда бинокль, а то разобьёшь еще.

– Что у них там стряслось? Не видно ничего!

– На дереве что-то увидели.

– Шуралеев?

– Нет, что-то менее опасное. Сейчас Умар расскажет. А ну-ка, ребята, поднажмите!

Отряд ускорился. Через пару минут Умар уже докладывал:

– Вашабродя, тама солдат, – он перевёл дух: – На дерево висит.

– Наш? – коротко спросил я.

– Ни знай! Ни видно. Похож наш. Ни видно. Шипко высоко висит.

Вот те нате хрен в томате! Это что же получается? Если в округе никаких других войск нет, то этот товарищ из наших. Или он там уже давно висит? Если давно, то не наш. А если наш, то, как он там раньше нас оказался?

Буцин благоразумно воздержался от активных действий до нашего прихода. Ну, положим, все-то мы ему и даром не нужны, а вот командир… Зачем принимать судьбоносные решения, если есть начальство? Правильно, пусть у капитана голова болит о том, что теперь делать.

– Вон он, – показал поручик высоко в крону.

Присмотревшись, я увидел метрах в десяти от земли босые ноги. За спиной кто-то из бойцов рассказывал вновь прибывшим:

– А я иду, глядь, сапох! Нядавний, будто надысь с ноги! Глядь, а вона и другой. Токма далече, сажен семь от ентого. А уж апосля и яго увидали. Весит сердешный. Поручик-то сымать не велел, как капитан, говорит, прикажет.

– Снимайте! – приказал капитан.

Это был Власов. Как он сюда попал? Зачем залез? Из-за чего повесился? И если сам, то почему саблю не отцепил?

Похоронили его тут же под дубом.

Глава пятая

Я снова сказал капитану, что не вижу смысла в разделении отряда на две части, но ничего изменить не смог, как и до этого, идём двумя группами: Буцин впереди, мы – сзади. В этот раз сильно растягиваться не стали: они впереди нас где-то на версту, вряд ли больше. Сейчас мы их не видим, «за угол» завернули. Что поделать, лес точно по линейке никто не сажал, как вырос, так вырос. Хотя, доводилось мне по детству бывать в лесу, где всё параллельно и попендикулярно, но тогда это была однозначная посадка. Не очень крупный массив гектаров так…