Магические узы
Шрифт:
Остались позади опрятные городки-спутники, киснувшие под дождем. Стриж, не поспе-вавший за нами на чудом оживленной 'Чайке', потерялся еще на выезде из города, и теперь нас разделяли несколько верст пути. В салоне стояла взрывоопасная тишина, лишь мурлыкала поминутно сбивавшаяся от помех музыкальная волна.
Ратмир упорно молчал, следя за дорогой. Сжавшись в глубоком кожаном сиденье, я ук-радкой поглядывала на водителя, и отчего-то чувствовала страшную робость. То и дело взор цеплялся за расслабленно лежащие на руле мужские руки с длинными пальцами. Конфузило безмолвие, но особенно смущало крайне неправильное внутреннее
В конце концов, чтобы заполнить неловкую бесконечную паузу, я спросила:
– Не хочешь сейчас поговорить?
– прозвучало ворчливо.
– Нет, - Ратмир даже и не подумал повернуть головы, - сейчас - нет.
Стало обидно, и насуплено я отвернулась к окну, прекрасно понимая, что похожу на из-балованную барышню, полагающую, будто все без исключения ей чем-то должны.
Между тем, лес резко оборвался, и мелькнул указатель 'поселок Огненный'. Отсюда начинались фермерские угодья. С двух сторон потянулись вспаханные поля, строго разделен-ные изгородями. Дорога разветвлялась и разбегалась неровными лучами к ладным деревенским домикам. На обочинах одноногими лакеями нас встречали почтовые ящики, мокрые от зачас-тившего дождя. Безлюдность и тишина тревожили. Рожденной в городе-оазисе мне не прихо-дилось бывать в фермерских поселках, и окрестный пейзаж казался сошедшим с картинки в газетном листке.
Нам на встречу протарахтел грузовой забрызганный грязью до самой крыши автокар с поднятым над землей ковшом. В высокой будочке трясся шофер, лихо крутивший руль, чтобы удержать рычащее чудовище на колесах. Цвет кожи усатого водителя отливал темной бронзой, и кончик гладкого хвоста вместе с пальцами барабанил по баранке, выбивая такт неслышной песенки. У меня покруглели глаза. Не осознавая, я до боли прикусила губу и даже сморгнула, но, выдержав ровно секунду, все-таки ткнула пальцем в окно:
– Это поселение аггелов?
– А что тебя смущает?
– сухо уточнил Ратмир, съезжая с основной дороги.
Автокар нырнул под очень крутую горку, едва не тюкнувшись носом, и съехал на засы-панную щебенкой одноколейку.
– Меня смущает то, что это аггелы!
– воскликнула я обвинительно.
– Если бы мой отец меня сейчас увидел, его бы удар хватил!
– Веда, - Ратмир бросил на меня острый, как иголка, взор, пригвождая к сиденью, - а позволь тебя спросить - с кем, по-твоему, ты сейчас едешь в автокаре?
Я открыла рот, пытаясь придумать достойный ответ, и моментально сникла, потупив-шись. Пораненная ладонь, намазанная чудодейственным средством профессорского изготовле-ния, зачесалась под туго забинтованными полосками ткани, будто тоже укоряя меня за высоко-мерие.
Автокар швыряло на колдобинах и, наконец, вкатив в открытые настежь металлические ворота, мы остановились посреди двора перед двухэтажным ладным домиком с балкончиком над крыльцом. У изгороди, отделявшей дворовое хозяйство от черного мокрого поля, рос высо-ченный ветвистый дуб. От старости его ветви давно переплелись и срослись, а коряжистый ствол скрючило, как больного радикулитом пенсионера. Из шумевшей от ветра кроны спуска-лись привязанные к сучьям веревки, и на них маятником раскачивалась старая покрышка, заменявшая хозяевам качели. В
Между тем, входная дверь дома хлопнула, и от резкого звука вспыхнул зыбкий уличный светильник, спрятанный под круглую шляпку. С деревянного крылечка, держась за перила, спускалась невысокая полнотелая женщина в простом домашнем платье. Из-под косынки вы-бивались темные с проседью волосы, желтые глаза резко выделялись на коричнево-бордовом лице. Только у незнакомки они излучали душевность. К моему изумлению при виде хозяйки фермы Ратмир засветился улыбкой, настоящей, теплой и удивительно мягкой. Вот уж не знала, что жестяная банка может испытывать радость!
Он резво вышел навстречу женщине, и сжал ее в крепких объятиях, чуть оторвав от зем-ли. В салон автокара ворвались прохладная свежесть и аромат влажной листвы. Тут же и дог сунул голову, принюхиваясь ко мне, и с чавканьем подозрительно облизался, пустив на води-тельское кресло струйку слюны.
Женщина, между тем, ласково закудахтала непонятные слова и расцеловала Ратмира.
– Едет за нами… - ответил тот, вероятно, имея в виду Стрижа.
Пес залез в салон еще глубже и басовито тявкнул, похоже, желая познакомиться побли-же. Мое сердце испуганно сжалось. Никогда не любила собак, особенно больших.
Неожиданно дверь распахнулась и я, прильнувшая к обшивке подальше от дога, едва не вывалилась кулем.
– Выходи, - Ратмир и не думал мне помогать выбраться. От прохлады и дождя меня пе-редернуло, ботинки моментально промокли от влаги, впитавшейся в хлюпающую траву.
– А это что за ягненок?
– сложив руки на груди, кивнула женщина.
Хорошо овцой не назвала, прости господи мое ехидство.
Непроизвольно я заприметила хвост, обвернутый вокруг лодыжки хозяйки. Подоспев-ший дог с упоением обнюхивал мои штаны, вероятно, приглядывая на ноге кусок помясистей. Тут его ждало разочарование, ведь доставленный из большого города ужин отличался худосоч-ностью и выглядел неаппетитным.
– Это Веда, - Ратмир положил горячую руку мне на плечо, и от прикосновения поря-дочно пробрало.
– Она с тобой или со Стрижом?
– с выжидательной улыбкой уточнила женщина, разгля-дывая меня.
– Или…
– Или они меня спасают, - быстро отозвалась я, ответив за Ратмира, и от смущения сце-пила за спиной в замок руки. В детстве подобный жест помогал почувствовать уверенность, но под внимательным взором желтоглазой женщины проверенный способ ни коем образом не по-действовал.
– Она поживет здесь несколько дней, - спокойно объявил Ратмир, вероятно, не ожидая отказа.
Наверное, микроб под увеличительным стеклом изучали бы не так внимательно, как ме-ня в тот момент.
– Мое имя Людмила, - произнесла женщина, и серьезное лицо расплылось в улыбке, будто все это время она лишь играла роль сердитой тетушки.
– Обещаю, что тебе здесь будет весело!
Куда уж веселее, чем в поселении чистокровных аггелов!
Ошарашив, она потрепала меня по щеке, как малого милого ребенка, и почти насильно подтолкнула к крылечку. Я шла, словно приговоренная к смертной казни, и мечтала сбежать в город первым утренним поездом.