Магистериум морум
Шрифт:
Только силой сущие Ада могли теперь сладить с бунтовщиком. И Анчутус первый вспомнил, что проклятый Борн был сослан на окраину из самых глубин Преисподней, а это означало, что имел он гораздо больше сил и могущества, чем самые грозные демоны Ада верхнего…
Пакрополюс сидел и смотрел.
Демон не мог покинуть свой пост, ведь это он был главой этой проклятой комиссии по людской морали. Не мог он и спуститься к людям – это означало бы окончательно уронить себя. Ведь что будет с его карьерой, если Борн с
Пакрополюс страдал, и даже думал о лёгкой и благородной смерти, которая вполне доступна и бессмертному, лишь пожелай…. когда изображение в зеркале зарябило вдруг.
Старый демон захлопал глазами, полагая, что это они его подводят, но… Ярмарочная площадь всё равно рассыпалась языками теней и пламени, и в зеркале возникло лицо проклятого Борна.
– Ты один? – инкуб вгляделся в красные глаза Пакрополюса. – Давай поговорим как демон с демоном, честно и без увёрток?
Старый демон закивал, ошарашенный внезапным явлением Борна и его странным предложением: честно поговорить с Проклятым?
– Я не спрашиваю, что ты планируешь делать. Варианты твои мне понятны, и один хуже другого, – продолжал инкуб. – Ты не можешь обратиться за помощью в нижний Ад, ведь тебя же и сделают виноватым. Ты не можешь рассчитывать на помощь чертей и бесов – им выгодны интриги, тебя же и подставят. А один ты всё равно не сумеешь выловить в Серединных землях всех мелких сущих, что сбежали из Ада. Мне же – ты тем более не противник. Но я устал мерзнуть в вашем предбаннике и не планирую возвращаться. Здесь, у людей, нисколько не хуже. Забудь обо мне, и я присмотрю за Серединным миром так, что Сатана ничего не узнает, и всё пойдёт по-прежнему.
– Но Алекто? Глас Его?.. – Пакрополюс, сообразив, что Борн понимает случившееся не хуже его самого, перестал скрывать горе и допустил на лицо гримасу скорби.
– Похитителя я отыщу. Сатана наградит тебя. И всё вернётся в верхнем Аду на круги своя. Выберут нового правителя, думаю, опять достаточно глупого, чтобы не мешал демонам развлекаться, чертям торговать, а бесам – вгонять в долги слабых.
– А как же те бесы и черти, которые… Э-э..
– Которые живут в Ангистерне? Много лет сущие жили здесь, и было им тут неплохо. Проживут и сейчас. Они отвыкли от сияния Ада и захотели покоя. Пусть так. Вы и не заметите малой толики душ, что они съедят. Но новых – я не допущу в земной мир, довольно и этих.
– Но как же мы раньше не замечали, что не все души доходят до нашей кухни?
– А это ты спроси у своего нового приятеля Анчутуса. Нельзя доверять отчёты чертям да бесам, цифры для них – как воск.
– Ты уверен?
– Я провёл тут уже кое-какое расследование.
– А э-э... Совет людских магов?
– А что тебе в нём? Съедется, осудит бунтовщиков, разоривших церковь и убивших священника. Назначит выкуп. А новый священник отыщется сам. И всё пойдёт по-прежнему.
– Ну… – замялся растерявшийся Пакрополюс. – Я подумаю над твоим предложением, Изгой.
– Думай, это полезно.
Борн
И Пакрополюс долго, потея, скакал вокруг него, пока не догадался отключить и включить снова.
***
Фабиус знал, что найдёт слова для подмастерьев и мелких торговцев, и он нашёл их. Пообещал, что Магистериум выделит четыреста диглей на организацию лагеря для беженцев у реки за городскими воротами. А потом честно поделит беглецов между пятью соседними провинциями, куда людям со скарбом и маленькими детьми по силам дойти до холодов.
Конечно, Магистериум ещё не знал, что деньги будут выделены. И горожане не знали, что цехам будет предъявлен штраф. И за бунт, и за разграбленную церковь, и за убийство священника.
Об этом Фабиус умолчал.
Ему было важно, чтобы горожане поверили ему сейчас, тут, на этом месте. И они поверили. Горожане были убеждены уже во всесильности мага, ведь он появился в Ратуше, минуя осадившую её толпу, неужели не сумеет достать какое-то серебро?
Маг не грозил и не призывал на головы бунтовщиков магические кары. Он обещал разобраться по справедливости. (Ах, это сладкое слово – справедливость). И ему удалось переломить настрой свободных горожан.
Он видел, что за время беседы ученики и подмастерья послали за мастерами. И теперь уже мастера взбунтовавшихся цехов протиснулись к самому помосту. Казалось ему, что видит он в толпе и упрямые рыльца чертей…
И вдруг он на самом деле увидел, как лица пляшут и искажаются, превращаются в морды и мордочки – страшненькие, смешные, любопытные…
И тут же рядом возник Борн, согрев его замёрзший бок.
«Куда ты пропал?» – спросил, не размыкая губ, маг.
«Искал Барбра. Не нашёл».
«Скверно».
«Сквернее не бывает. В Аду настаивают, чтобы мы выдали вызвавшего Алекто».
«Это не Барбр?»
«Он подошёл бы вполне».
Крещёные, завидев демона, стали расталкивать мастеров и подмастерьев, плотно окруживших помост, полезли вверх. Стражники сталкивали их.
Тогда крещёные начали орать и тянуть к Борну руки. Они уже уверовали, что он – и есть их милостивый бог.
– Пусти нас к нему, маг! – маячили они с того краю помоста, где сидели инкуб и магистр, решив почему-то, что именно Фабиус заправляет тут всем, включая желания Борна.
– Пусти!
– Он обещал, что наши души не сгинут в Аду!
Потом бельмастый забрался на плечи крепкому парню, с лицом так обезображенным крестообразными шрамами, что на него почти невозможно было смотреть.
– Я здесь, маг! – завопил бельмастый.
Фабиус повернул голову и увидел сразу два лица – одно над другим. Оба были перечёркнуты палачом. Но если лицо бельмастого оставалось при этом похожим на человеческое, тот, у кого он сидел на плечах, был по-звериному страшен.
«Наверное, бессмертие души стало для него теперь единственно возможным смыслом», – подумал магистр.