Магистериум морум
Шрифт:
И небо не выдержало.
Оно лопнуло, и перед стоящим на помосте Борном прямо в воздухе прорезалось зеркало.
Это было то самое дьявольское стекло, с которым магистр и Борн говорили в доме префекта. Только лиц в нём теперь отражалось больше – рядом с седым демоном Пакрополюсом стояли чернокожая женщина с мучительно алым маленьким ртом и худенький, вертлявый бес, его можно было распознать по чертячьему рыльцу, но голому, безволосому и от того несколько беспомощному.
– Остановись, Ангелус! Ты делаешь ошибку! – заорал старый
Вся площадь выдохнула в ужасе. Стоявшие близко к помосту – попятились, наступая на дальних. Людям было страшно. Немногие из них раньше воочию видели жителей Преисподней.
– КТО ТЫ, ЧТОБЫ ПРЕПЯТСТВОВАТЬ МНЕ? – громогласно рассмеялся Борн.
Ангелус было, видимо, именем его или прозвищем.
– Ты спятил! – взвизгнул бес. – Они уничтожили церковь! Сатана накажет тебя!
– СПРОСИ ЕГО, КАК МОЖНО НАКАЗАТЬ ИЗГОЯ?
Эхо отразилось от неба и снизошло на площадь.
У магистра заныло в ушах, заломило глаза. Тело Борна светилось всё сильнее. (Одежда его, наверное, высохла и готова была вспыхнуть).
– ПРОЧЬ! – взревел инкуб, ощутив, видимо, что ещё немного и превратится в пылающий факел.
Он замахнулся на зеркало, оно покривилось, кривляя и лица, пошло трещинами, и через них стал пробиваться свет.
Фабиус догадался посмотреть вверх и не поверил глазам: исчезнувшее солнце показало тоненький серп.
"А, может, всё-таки затмение? Какие-то особенные условия, появляющиеся на небе лишь раз в 166 лет? Или в 200?"
Край солнца становился всё ярче. Люди на площади тоже уже таращились на него, тыкая пальцами. Только магистр заметил, как растаял Борн, и лишь подпалина осталась на деревянном помосте.
Страшная ночь уходила.
Голова закружилась, и Фабиус осел на мостовую. Чьи-то руки подхватили его, тонкие, необычайно сильные. Магистру было больно, но он не мог воспротивиться: мир плыл перед глазами.
– Придержи коня, – шёпот скрывал знакомый голос, но чей?
– Осторожнее переваливай! Рука… – голос Саймона.
Кто с ним рядом? Мальчик? Способный поднять и взгромоздить взрослого мужчину на коня, пусть и мешком?
– Я поведу, меня не тронут, а ты – уходи скорее!
Фенрир переступил, тело Фабиуса скользнуло по его спине, раненая рука вызвала в глазах вспышку света и сознание померкло.
Очнулся магистр Фабиус в крохотной комнатушке, по виду – дешевой, гостиничной. Однако в ней было окно, в окне – вечер, а у окна – крепкий дубовый стол, уставленный аптекарскими приборами.
Там же маячила спина Саймона, сосредоточенно растиравшего розмарин в маленькой фарфоровой ступке. Его свежий, чуть горьковатый запах и разбудил магистра.
Фабиус шевельнулся, ощутил тяжесть в правой руке, но не боль. Ощупал её левой, необычайно твердую и объёмную.
– Я наложил лубок, – не поворачиваясь, подсказал Саймон. – Однако перелома я не нашёл, только сильный ушиб, возможно, трещину. В ваши годы
Фабиус улыбнулся. Он видел, что лекарь наблюдает за его отражением в начищенном медном чайнике, стоящем на круглой деревянной подставке.
Саймон фыркнул и тут же налил магистру травяного отвара из этого самого чайника. Отвар был в меру горячим, терпким и сладковатым. Магистр опознал мяту, валериану, мед и почки сосны.
Он приподнялся, сел в подушках, осмотрелся, ничего, впрочем, необычного не заметив: холостяцкое жилище – кровать, стол, стул, сундук. Видимо, Саймон квартировал здесь один.
– А где тот мальчик? – спросил маг, пытаясь вспомнить в подробностях утренние события, что отошли куда-то в пелену снов.
– Хел?
– Я хотел бы послать его в дом префекта, чтобы предупредить…
Саймон повернулся, нахмурил брови. Его чёрные глаза стали слишком строгими для юного лица.
– Кого предупредить? – спросил он.
Маг ощутил, что Саймон уже знает, КОГО.
– Это демон из Преисподней, – согласился он.
– Это – высший демон, – сказал Саймон. – Один из самых опасных.
– Что ты знаешь о демонах?.. – невесело усмехнулся Фабиус, не надеясь на ответ.
Но Саймон вдруг взял табурет и подсел к его постели.
– Не найдя магов в Гейриковых ямах, я продолжил искать, – сказал он.
Маг подался вперед.
– Нет-нет, вам нужно ещё полежать!.. – воскликнул Саймон.
И тут Фабиус вспомнил вдруг все события последних двух дней и ночей, и пот прошиб его.
– Что случилось на Ярморочной площади после того, как я упал? – спросил он, безуспешно пытаясь вызвать колдовское зрение.
– Всё хорошо, насколько оно вообще может быть таковым. Горожане разбежались – поражённые или напуганные. Разбойники и крещёные всё ещё осаждают ратушу, но штурмовать не решаются. Я думаю – ждут темноты. Ваш демон исчез, похоже, он в доме префекта.
Фабиус допил отвар и ощутил голод. Тело торопливо заживляло раны. Это тоже было хорошо. До ночи он успеет поесть и выслушать Саймона. И решить, что делать дальше. Штурма ратуши нельзя было допустить. Город ждала зима. И голодные беженцы, которых с каждым днём будет прибывать из Дабэна всё больше.
– Так что же ты нашёл в Гейриковых ямах? – спросил маг.
– Я расскажу. Но сначала я спущусь на кухню за пирогом и вином, – Саймон поднялся и направился к дверям. Обернулся. – Ночной горшок вы легко достанете из-под кровати, если опустите вниз левую руку.
– Только не с рыбой… – крикнул ему в след Фабиус.
Пирог оказался с луком и зайчатиной, сочный и вкусный. И вино – не самое скверное.
– Я просидел полночи, болтая со стражей. Я лечу там узников, а иногда и охрану, – рассказывал Саймон. – Беру недорого, формально я всё ещё ученик. Охранники благоволят ко мне, норовят поболтать о своих болячках. Я видел, как начался бунт, и вовремя бежал.