Магистериум морум
Шрифт:
Борн вздрогнул и внутри у него заныло. Червяк тоже заёрзал на запястье. Даже ему стало неуютно сейчас, хоть он безропотно перенёс давление Междумирья.
«Прочь, мелочь!» — взревел Борн мысленно, обожжённый болью узнавания в мелком двуногом такой же незрелости, какая была у его собственного дитя.
Девочка молча плакала, упершись спиной в дверь.
Демон потянулся к ней, коснулся её сознания и, не ощутив даже слабенького сопротивления, вошёл в ребёнка, вытряхнул недавние воспоминания:
Замороченная малявка вытерла слёзы, бойко выскочила из спальни, сбежала вниз и бросилась греметь посудой, пытаясь утолить жажду путников и местной пьяни. Увиденное ею забылось, растаяло. Лишь лёгкое беспокойство морщило ей чело: ощутив в себе демона, она стала иной, тревожной, чуткой.
«Какая разница, жива она или нет? — спорил сам с собою инкуб. — Она и без того поплатится за все людские грехи, отца-то у неё больше нет. Трупы найдут, конечно, спустя малое время …».
Он поднялся, переложил трактирщицу на кровать, оправил на ней одежду, оглянулся на горелое пятно на перине…
Ему было тошно: месть сама шла в руки, но…
«Я же сыт, — мысленно оправдывался он. — Зачем кушать лишнего?»
Борн погладил зажившую руку, потом — плоскую колючую голову червяка. В конце концов, он пришёл мстить за сына конкретному магу, а не всем людским курам и их цыплятам!
Инкуб с отвращением посмотрел на труп трактирщицы. Мёртвые смертные сразу теряли для него всё очарование осенённых душами. Он не хотел бы увидеть эту маленькую людскую девчонку такой же блёклой и остывшей, таращащей в потолок стеклянные пустые глаза!
Пора ему было покинуть это место. И так он начудил тут довольно. Рука зажила, он полон сил. Настало время подать к столу настоящую месть. Видят луны, она достаточно остыла!
Пристроив мёртвое тело трактирщика рядом с женой, инкуб уже бестелесно спустился в трактир и легонько коснулся головы девочки, прогоняя от неё даже тени воспоминаний.
Да, он лишил её матери и отца. Так вышло. Но пусть и она будет счастлива. Если сумеет!
Остров Борн отыскал не с первой попытки. Помогли отличная память и карта, похищенная из книжной лавки.
Два раза он оказывался на берегах совсем других рек, но на третий…
Место, что явилось ему в темнице, он узнал сразу: огромный мост из брёвен — крепких, смоляных, тяжёлых. Бурная река. На карте она была обозначена как Неясыть.
Всё остальное было чужим, колючим, тревожным. Остров, он чуял, ощетинился нитями заклятий и едва не рычал, взирая на страшного гостя.
Борн тоже замер у моста. Ему не понравился запах.
Пахло такой же тварью, как он: старой, глубинной. Её кровью, что горячее лавы и легче самого лёгкого на земле.
Откуда
Борн стал озираться, всё расширяя зрение, прислушиваясь и жадно хватая ртом воздух.
Берег обрывался в реку. Слышно было, как вода бьётся о сваи, как шуршит подсохшей травой холодный ветер. Где-то вдалеке пахло овечьими стадами. С острова тянуло молоком, смесью людских ароматов…
Если тварь и была здесь — она покинула это место. И не сегодня.
Ей не удалось преодолеть мост, проникнуть на остров, в гнусное прибежище коварного мага, похитившего и убившего Аро. Но почему она оказалась слаба?
Демон разглядывал гнездо людишек-убийц — деревянные домики, башня из серого камня…
Что стоит глубинному созданию Ада обрушить и мост, и башню, сравнять с землёй скорлупки домов?
Мягкотелые на острове тоже заметили голого «человека», стоящего у моста. Заверещали, показывая на него руками.
«Маг, ну, выходи же! Сразись же со мной! Умри достойно!»
Борн погладил занывшее плечо и сделал длинный шаг, вынесший его к настилу моста, крытому досками. Положил ладонь на перила.
Мост содрогнулся. Паутина чужих заклятий проступила над ним зеленоватыми пламенными нитями.
Инкуб закричал, и крик его был похож на раскаты грома.
Линии заклятий над островом налились алым. Маг, наложивший их, был умелым и хитрым. Тем вкуснее будет его душа!
Инкуб шагнул на доски настила. Люди на острове заголосили, бросились врассыпную.
Борн замер, пытаясь прочесть вязь заклятий. Не сумел, отмахнулся: людская магия — глупость, пустые слова. Поцарапают, разве что?
Демон, морщась, коснулся пылающих линий, отодвигая созданную людским магом реальность… И… вздрогнул, чуть отступив.
За паутиной он узрел первозданную черноту.
Инкуб нахмурился: неужели человечишка сумел создать за блестящей картинкой настоящую тьму? Но как ему удалось?
Демон почесал бровь, оглянулся. Да нет же, так просто не может быть! Да и он здесь — в своём праве. Договор нарушен магом! И под заклятиями, прячущими его имущество, должна быть сладкая изнанка мира людей, а не болезненная нагая тьма!
Борн протянул руку, снова коснулся линий — тщетно! Никакой сердцевины, лишь горькая изнанка мёртвого мира!
Серединного мира не было здесь, словно остров закрывал дыру в Бездну.
Инкуб нахмурился. Так не могло быть, но своим ощущениям он привык доверять. И выходило, что разрушение охранных заклятий не давало ему власти над островом, а ломало весь маленький мир, созданный здешним магом и человечком.
Борн поддел когтём реальность возле острова, там, где у неё не было магической защиты, и тоже прозрел тьму. Что за напасть? Неужели…