Магистериум морум
Шрифт:
Он сразу поднялся навстречу Фабиусу:
— Как ты сумел прорваться сюда? Дом окружён чернью. Это не просто бунтовщики — толпу возглавляют крещёные… Мы волновались… — начал Ахарор, запинаясь и обильно жестикулируя.
Магистр нахмурился вместо ответа, увернулся от объятий, уселся напротив мэтра Грэ и подвинул к себе окорок, запечённый под толстым слоем ржаного теста. Он понял, что зверски, просто нестерпимо голоден!
Ахарор картинно развёл руками, не пригодившимися для приветствия. То ли он так и не распознал в Фабиусе
Префект сидел неестественно прямо, утопив взгляд в тарелке с куриным суфле. Так и не надкушенный круглый овсяный хлебец, словно выпученный глаз, таращился в потолок.
Овёс и куриная размазня. Лёгкая стариковская пища…
Фабиус остро ощутил, как хочется префекту вина: крепкого, не разбавленного. Тот даже пошевелил пальцами и покосился на кубок.
Фабиус тоже посмотрел на кубок, на другой, третий… Злость полыхнула в нём: кубки на столе были те самые, серебряные, с печатями драконов. Интересно, его тут держат за идиота?
— Ты воистину сильный маг, Фабиус, — Ахарор всё ещё пытался завести разговор.
Магистр кивнул, налил вина, осушил гербовый подставной кубок, поморщился, налил ещё, отрезал от запеченного окорока огромный кусок и набросился на него, как на врага.
Метр Грэ поднял глаза и буквально остекленел от вида магистра, поедающего мясо с аккуратной жадностью огня. Надо было прожить фабиусовские сто шестьдесят шесть, чтобы даже жрать научиться с изяществом.
Ахарор же, как завороженный, следил за кубком. Вот рука Фабиуса подносит кубок к губам, вот — наливает из кувшина вино…
Префект и магистр Ахарор словно бы ждали чего-то. Чего?
Фабиус поставил кубок, оторвался от мяса и уставился префекту в лицо. Он не мог видеть, как вино в кубке вскипело зелёной магической пеной.
Мэтр Грэ опустил глаза. Фабиус взял кубок, поднёс к губам… И швырнул его на пол!
Ахарор вскрикнул, выхватил кинжал. Тонкий, словно иголка. Из тех, что любят не бойцы, а убийцы. Префект же, напротив, обмяк в кресле, словно был не человеком, а перчаточной куклой, и кто-то выдернул из неё руку.
Фабиус поднялся из-за стола, и Ахарор заступил ему дорогу.
— Прочь! — возвысил голос магистр, заставив старика отшатнуться.
— Аттэйфейт! — раздалось вдруг звонкое, вызвав панику у дремавших под крышей голубей.
Магистр обернулся.
Из глубины зала, а, может быть, прямо из стены, украшенной гобеленами с фруктами и вином, шла высокая женщина в синем платье, волочащемся за ней, будто хвост. Волосы и брови её были черны, как вороново крыло, голова — высоко поднята.
— Не торопись, смертный! — голос тёк переливчато, звонко, с родничками эха и глубокими глухими спадами. Она говорила, не открывая рот.
Магистр чуть поклонился и, словно бы ненароком, сделал шаг к дверям.
Женщина улыбнулась одними губами и произнесла всё так же изнутри себя:
— Я бы на
— Боюсь, я не поклонник таких горячих женщин, — нервно усмехнулся Фабиус, прикидывая, сумеет ли отыграть ещё шаг.
Женщина остановилась.
— Если не пробовал — зачем хулить?
Она коснулась ворота платья, медленно повела руками вниз — по груди, по талии, к бёдрам. Платье потекло, стало истончаться под её пальцами, словно морок. Показались высокие груди, остренькие и задорно торчащие вверх. Магическая синяя ткань чуть задержалась на сосках, но вот обнажились и они.
Фабиус не отрывал от женщины глаз. Она была прекрасна, но маг слишком хорошо знал, кого он видит перед собой.
Чары боролись в нём со здравым смыслом. Тело захлёстывали горячие волны похоти, а он охлаждал себя, представляя ледяные вершины Гарденских гор, где едва не замёрз, пытаясь убить химеру. А после полз через перевал, оставляя длинный кровавый след на снегу. Останавливался, баюкал скрюченную почерневшую руку, в которую, умирая, вцепилась тварь, и снова полз.
Химера сдохла, но и в нём навсегда застыло её последнее дыхание — след адской сущности нежити, иная, нездешняя сила.
Неизвестно, что победило бы — морок или власть сознания Фабиуса, — но вмешался старенький маг. Пологая, что всё внимание магистра Ренгского приковано к демонице, Ахарор взметнул кисть, чтобы бросить кинжал…
Он обманулся! Узкое лезвие тут же обратилось в его руке в змею, а Фабиус кинулся к дверям!
Фурия, однако, оказалась быстрее. Она растаяла и вновь собралась в женскую фигуру, преграждая магистру путь к отступлению.
Фабиус остановился, нащупал на поясе нож с серебряной рукоятью. Этот нож не раз выручал его раньше. Но что он мог против твари из самых глубин Ада?
— Какая жирная, нагулянная душ-ша, — зашипела фурия, уже не скрывая своей сути.
Она раскрыла рот, где все зубы были слиты в две острые подковообразные пластины. Лицо её из прекрасного — сразу стало уродливым, а спина изогнулась так, словно в ней вообще не было костей.
— Ну, иди же сюда… Маг!
В это слово фурия вложила всю доступную ей иронию. Она бы управилась с десятком таких «магов».
Не заключи Сатана Договор со смертными, глубинные твари Ада разделались бы с жителями земли за пару десятков лет — вот что было написано на её лице. Они сожрали бы всех, до последнего, до самого маленького и глупого человечка!
Фабиус видел, что фурия свободна в своём желании крови. Она вела себя, как призванная на землю. А, значит, имела право творить то, что считала разумным. Вот только в её понятие о разумности люди не входили совсем.
— Ну же? — тварь поманила Фабиуса. — Иди же ко мне? Мы немного поиграем с тобой!