Магистр бессильных слов
Шрифт:
— Вы меня преследуете? — лениво поинтересовалась женщина, не поворачивая головы. Предательница Зефирка уже устроилась рядом с ней на скамейке.
— Нет, это вы меня преследуете! — возмутился Иштван, взвинченный тревогой за Аннель и всей этой глупой ситуацией.
— Мир не вращается вокруг вас, — напомнила она.
— И вокруг вас тоже! — заявил Иштван.
— Знаю, — неожиданно дружелюбно улыбнулась она и кивнула: — Садитесь, господин Йонаш. Предлагаю временное перемирие. Ночь уж очень хороша. Смотрите,
Иштвану было не до Луны, но и продолжать после предложения мира ребяческие перепалки казалось совсем уж глупым. Он обошел скамью и сел на противоположный край, подальше от магички, и посмотрел на нее теперь уже с другой стороны. Правый профиль у нее тоже был объективно симпатичным. Может быть, даже красивым, но задумываться об этом не стоило.
Женщина вертела в пальцах узкую пачку сигарет.
— Курите? — спросила она.
— Обычно, нет, — буркнул Иштван.
— Значит, необычно — да, — заключила женщина. — Сейчас достаточно необычно?
— Пожалуй, — признал Иштван и взял длинную сигарету.
Женщина прищелкнула пальцами и протянула ему руку, на ладони которой задрожал оранжевый лепесток пламени. Зефирка подняла голову и проводила его взглядом, но осталась на месте.
— Вы маг, — прикурив, отметил он вслух то, о чем знал и раньше.
— А вы? — спросила она, выдыхая дым.
— А я — учитель словесности.
— Вы хороший учитель?
— А вы хороший маг? — опять ощетинился Иштван, столичная гостья умудрялась прицельно попадать в самые больные места.
— Средний, — признала женщина после паузы.
Иштван глянул украдкой попристальнее, но специализацию магички так и не определил — в ее спектре рядом с белым мелькали красные полосы, объясняя отсутствие необходимости в спичках, но были, кажется, и зеленые проблески, и синие. И все это хаотично сдвигалось и плыло. Возможно, очень хитрая защита, что означает, что гостья совсем не так проста. Но, может, и какая-то аномалия.
— Мы привычно учим детей стремиться к максимальному результату, а может стоило бы учить смиряться с собственной среднестью, — пробормотал Иштван. — Пусть было бы меньше рекордов, но больше счастливых людей. Вам удалось смириться?
Она молчала долго. Потом потушила сигарету и качнула головой:
— Нет.
Встречный вопрос она не задала, но он и не требовался. Вместо него она коротко произнесла:
— Мия.
Сообразив, что это следующий уровень объявленного перемирия, Иштван хмыкнул и в ответ представился тоже.
— Знаю, — усмехнулась Мия. — Магистр Иштван Йонаш.
— О, нет! — Иштван схватился за голову, сбив на сторону при этом еще каким-то чудом удерживаемый лентой хвост. — Марцель не мог так меня назвать! Только не он. Это глупое прозвище придумала другая моя ученица.
— Это к ней вы мчались, бросив меня на станции?
— Да. Но я не бросил вас, а доверил
— Ваш Марцель — действительно, чудо, — признала она. — Мне казалось, что вы не заслуживаете его преданности.
— И потому вы заставили его выдать место моего обитания. Что еще вам выложил этот юнец?
— Что вы не любите магов и потому отговариваете его поступать в Королевскую академию.
— Оказывается, весь город в курсе моего отношения к магам, — проворчал Иштван. — А я о нем и не подозревал.
— Возможно вы просто не делаете различия меж магами и не магами, Иштван, — усмехнулась женщина. — И, кстати, я не склоняла вашего рыцаря к предательству. Я изначально планировала поселиться именно в «Жасмине», а Марцель все пытался убедить меня, что вторая гостиница лучше.
— Если объективно, вторая действительно лучше, — вступился за обеленного в его глазах ученика Иштван. — Она больше и расположена в центре города, а не на тихой окраине, где мы сейчас сидим, глядя на Луну.
— А мне нравятся тихие окраины.
«Что же у вас за дела в Бьоре, Мия?» — вертелось в голове и на языке у Иштвана, и он уже почти решился спросить. Но тут магичка снова потянула сигарету из пачки, а потревоженная ее движением болонка вдруг навострила уши, вскочила, скатилась со скамейки на дорожку и, заливаясь истошным лаем, скрылась в кустах.
Тявкание ее, удаляясь, делалось все истеричнее и в какой-то момент перешло в резанувший по ушам визг, тут же перекрытый громким утробным рычанием, издавать которое мелкая Зефирка никак не была способна.
Иштван, повторив траекторию собачонки, вломился с дорожки в кусты и на мгновение остолбенел, ухватясь за решетку ограды. С другой ее стороны, посреди небольшого переулка, поджав хвост и уши, припала к земле Зефирка, а напротив нее, расставив мощные лапы, скалился, угрожающе рыча, крупный рыжий пес. С его ощерившейся могучими клыками пасти стекали, серебрясь в лунном свете, струйки слюны, а желтые глаза сверкали яростью.
Пес пригнулся, готовясь напасть. Иштван рванул рейку ограды и прыгнул чуть раньше. Он перескочил забор и, ногой отшвырнув глупую болонку в сторону, выставил перед собой рейку — свое жалкое и единственное оружие.
Пес замешкался, снова зарычал и вдруг попятился назад — прямо перед ним рассыпался искрами огненный шарик. Еще один взорвался под его передними лапами и отогнал еще дальше. Последний полетел уже вслед убегающему зверю.
Иштван оперся на свою бесполезную рейку, перевел дух и обернулся. Мия сидела на верхней планке ограды и дула на обожженную ладонь.
— А еще утверждал, что не рыцарь! — засмеялась она. — Вон как Зефирку защищать кинулся, — и азартно предложила: — Догоним?
— Вряд ли, — честно признал Иштван. — Он бегает быстрее, — и спохватился: — Что это вообще было?