Магия имени
Шрифт:
У Тамирисы небольшой дефект речи. Звук «ш» она произносит как «ф». «Никакого фарма!»
– Деградация полная, – сетует Тамириса. – А ведь женщина должна действовать на воображение, быть романтичной, полной тайны, а эта орет, как на базаре… Баба! Ни манер, ни воспитания.
Тамириса говорит и говорит, а Инга изо всех сил сопротивляется мутным гипнотическим волнам, исходящим от нее. На какой-то миг Инга выключает сознание и, кажется, засыпает. Через минуту приходит в себя и испуганно смотрит на собеседницу – Тамирису. Та ничего не заметила и продолжает:
– Исчезли романтики, вымерли, как кистеперые
Инга уже не пытается отвечать Тамирисе, поняв, что вопросы ее – это риторический прием, и испытывает безумное желание убраться подальше и не слышать больше пронзительного голоса романтичной дамы. Ей кажется, что у нее ноют все зубы, как после лимона. Выбрав подходящий момент, когда Тамириса сделала паузу, она быстро проговорила:
– Извините, мне срочно нужно позвонить! – И даже посмотрела на часы для достоверности.
– Как жаль! – искренне огорчилась Тамириса. – У нас получилась такая замечательная беседа. Вы, очевидно, заметили, что люди утратили искусство ведения беседы? Они больше не разговаривают, а обмениваются информацией. Это плата за технологический прогресс. – Она вздохнула. – Вернее, расплата. Вы должны непременно меня навестить. Нам есть о чем поговорить.
– Ради бога, извините! – вскричала Инга, вскакивая со скамейки. – Я опаздываю! Очень приятно было познакомиться!
Она летела по дорожке сада, не чуя под собой ног, испытывая не просто радость, а самый настоящий восторг, удрав от Тамирисы. Вбежав в дом, Инга налетела на человека, который задумчиво стоял посреди темного коридора. На Ингу пахнуло густым духом перегара и табака. Она испуганно отшатнулась и пробормотала:
– Извините, пожалуйста, я вас не заметила.
Мужчина сказал галантно:
– Всегда пожалуйста. Очень приятно. За вами кто-нибудь гонится?
– Нет, – ответила смущенная Инга. – Мы с Тамирисой Андреевной сидели в саду… и я…
– А-а-а! – протянул собеседник. – Я тоже от нее шарахаюсь. Удивительно нудная особа. Как вам удалось освободиться? Всякий новый человек – для нее подарок. Небось грузила вас лекцией о роли и задачах женщины в переходный период?
– Ну, в общем, да… Я сказала, что мне нужно позвонить, – призналась Инга.
– Весьма разумно, – похвалил мужчина. – Петр Петрович Трембач! – Картинным движением головы он отбросил назад несуществующую шевелюру. – Живу в первой квартире. Жилец, так сказать. Пока.
– Очень приятно. Меня зовут Инга. Я квартирантка Людмилы Ивановны.
– Рад! Красивое имя. Квартируете на кухне?
– Что?
– Живете на кухне?
– На кухне? Нет, в комнате, маленькой, рядом с их квартирой.
– На бывшей кухне. Там раньше пищеблок был. Людмила Ивановна самочинно захватила территорию и присоединила ее к своим основным владениям, как в свое время Великобритания – Мальдивские острова, поправ тем самым законы общежития и международное
– Хорошо у вас здесь, – сказала Инга для затравки, – удивительно весна чувствуется. Я никогда не жила в пригороде, тут люди близки не только к природе, но и другу к другу.
– Да уж, – саркастически произнес Трембач. – Совать нос в дела ближнего все мастера. Неистребимая черта великого постсоветского народа.
– Без общей кухни это делать труднее, – сказала Инга. Трембач рассмеялся. – А сколько здесь живет семей? – приступила она к делу.
– Шесть. Но не у всех есть семьи. В четвертой квартире, например, проживает одинокий спартанец Володя Кайда.
– Спартанец? Почему?
– Потому что изнуряет себя физическими упражнениями, как древний спартанец. Я тоже занимаюсь спортом, но принципиально отличным. Наш Володя тренер по борьбе. В свободное время бегает кросс, ходит на лыжах, ездит на велосипеде, таскает штангу и пудовые гири… Иногда роняет все это хозяйство на пол, так что не пугайтесь в случае чего. Словом, работает над собой. Хороший незатейливый человек… Так и просится на язык прежнее словцо «советский». Простой советский человек! Но сегодня этот термин не приветствуется и повсеместно шельмуется, как вам известно. И совершенно напрасно, необходимо заметить. Что, позвольте вас спросить, вы можете противопоставить этому устаревшему термину? Что у вас есть такого, что смогло бы выдержать сравнение с ним? Чтобы вы могли с чистой совестью сказать: «Господин имярек не какой-то там презренный совок, а…» Кто? Свободный, честный, гармоничный, киллер, бизнесмен, жулик, коррумпированный парламентарий, путана, террорист? Нет такого слова, которое бы вмещало в себя столько же смысла, сколько вмещал незаслуженно ошельмованный «совок». Нет, и не ищите! – Он смотрел на Ингу смеющимися глазами. – Да, так о чем это мы? Я, кажется, несколько отвлекся. О Володе! Володя спартанец, в отличие от вашего покорного слуги, а также от своей единоутробной сестрицы Тамирисы, все время молчит…
– Тамириса его сестра?
– Я бы не удивился, если б узнал, что Тамирису им подкинули. Но на этот счет мне ничего не известно. Так что давайте будем считать, что она все-таки его сестра. Чисто визуально, как она сама выражается. Наш Володя скуп эмоционально, не пьет и не курит. – В голосе Трембача прозвучало осуждение. – В наше время говорили: если человек не пьет, то он или дурак, или большая, простите, сволочь. Народная мудрость. Но Володя ни то ни другое. В быту выдержан, холост, как я уже упомянул, в порочащих связях не замечен и ни к чему не привлекался. Питается акридами.
– Чем?
– Акридами. Как отшельник. Знаете, все христианские отшельники питались акридами.
– Слышала, но никогда не знала, что это такое.
– Никто не знает. Но думаю, ничего хорошего. Какие-нибудь улитки, кузнечики или сушеные грибы из породы тех, что растут на деревьях.
– А разве их можно есть?
– Нормальному человеку нельзя, а отшельники едят, согласно первоисточникам. Я бы не стал. Может, эти самые акриды – непременный атрибут отшельнической жизни и истязания плоти и от них проистекают галлюцинации. А какого уважающего себя отшельника не посещают галлюцинации?